Диана Машкова: Чужие дети

– Обойдешься. Сначала проси прощения.

– Да пошел ты. – Юлька по-детски обиженно всхлипнула.

– Проси!

Она беззвучно зашевелила губами, словно действительно хотела просить прощения, только неожиданно потеряла голос, но вместо извинений вдруг заплакала. Навзрыд, тяжело. Леха тут же отпустил ее руку – понял, что дело зашло слишком далеко. Каждый в баторе знал главное правило выживания: никогда и ни перед кем не показывать свою слабость. Иначе забьют. А в Юльке вдруг что-то сломалось. Первый раз за все четыре года, что она была здесь, Леха видел ее в слезах. С таким настроем в этих стенах не выжить. Нужны прочная защита и крепкая броня.

– Валить тебе надо, – посоветовал он хрипло.

– Куда?!

– В приемную семью хотя бы, – пожал плечами Леха.

– У меня своя мама есть, – проговорила Юлька, продолжая вздрагивать и всхлипывать.

– И где она?

– Где надо!

– Вот-вот! – Леха тяжело вздохнул. – Иди потрись там на Дне Аиста. Глядишь, и приютят тебя какие-нибудь пенсионеры. Обогреют.

– Это я тебя щас огрею, если не заткнешься! – Юлька не на шутку взъярилась, а Леха обрадовался: ярость для защиты лучше, чем слезы. – Сам себе ищи семью!

– Мне не надо, – отмахнулся он.

– Ври больше, домой все хотят.

– Чего?! – Леха расхохотался. – Вот точно ты – дура. У меня тут дом! Я здесь вырос! На хрен мне тащиться в какую-то там семью. Ради чего?

– Придурок! Тебе восемнадцать через пару лет стукнет, и выпрут тебя из батора. Куда пойдешь?

– Тоже мне проблема! – Леха закатил глаза. – Я в отличие от тебя отказник, мне государство квартиру даст.

– Да-а-а-аст, – Юлька противно сощурила глаза и поджала губы, – лет через пять. Ванька уже сколько лет ждет, и ни фига. Ты его видел? Бомж.

– Заткнись! – Леха даже самому себе не позволял погружаться в мысли о будущем, и тем более никому другому такого права не давал. – Ванька не в Москве родился, у него все запутано. А я чистый. Москвич и без недвижимости. Все путем!

– Господи, – Юлька закатила глаза и передразнила Леху, – ма-а-а-асквич. Что ты в этом понимаешь?

– Слушай, – черные глаза зло сверкнули, – не смей меня лечить! А сама вали давай в семью, раз все так достало.

– Не знаю, – Юлька задумчиво поковыряла сломанным ногтем с облупившимся черным лаком край коробки планшета, – может, хотя бы в гости на выходные ходить?

– Вот-вот!

– Попрошусь, чтобы видео про меня сняли…

– Валяй.

– А ты? Застрянешь же в баторе.

– Ну и пусть. Денег на книжке больше накопится – пенсию по потере отца дают. Потом на биржу труда встану, буду по восемьдесят косарей в месяц получать.

– На бирже платят только полгода. А дальше что?

Леха почувствовал, как снова начинает закипать. Нельзя позволять этой пигалице лезть, куда не положено.

– А никакого «дальше» нет, – припечатал он, – сдохну! Пошли лучше бухнем.

Юлька задумалась ненадолго, потом похлопала ладошкой по коробке с планшетом.

– Это куда девать?

– Упаковку тут кидай, планшет под толстовку в джинсы засунь, – распорядился Леха, – зарядник в карман.

– Че пить-то будем?

– Че сопрем, то и будем. Пятилетний коньяк.

Они на четвереньках вылезли из домика на детской площадке, отряхнулись и, оглядываясь, двинулись гуськом по тропинке к дальнему магазину. Во всех ближайших супермаркетах и ларьках баторских уже знали как облупленных, доходило до обидного – некоторые охранники не пускали даже вовнутрь. Хоть с деньгами, хоть как. Дальний магазин после проверки оказался отличным вариантом – обстановку Леха заранее изучил, знал, куда смотрит каждая камера. Так что бояться было нечего.

Они уверенно вошли и стали деловито пробираться между тележек и полок с товаром. Леха добрался до пятачка, который не захватывала видеосъемка. Сунул в джинсы под ремень маленькую плоскую бутылку, которая удобно наполнила впалый живот, и опустил сверху полу безразмерной толстовки. Хотелось взять еще одну бутылку, но решил не рисковать. Потом подошел к полке со сладостями, выбрал дешевый шоколадный батончик и с беззаботным видом двинулся к кассе. Юлька как хвост шла следом за ним. На пару они наскребли мелочи по карманам, заплатили за шоколадку. Помахивая чеком, Леха пересек рамку. И вдруг дорогу ему преградил охранник. Дядька лет шестидесяти был здесь новеньким, Леха его ни разу не видел.

– Простите, мне туда. – Леха попытался увернуться, но не смог. Настырный охранник снова возник перед ним.

– Сначала полицию вызовем и протокол составим.