Ричард Фаринья - Если очень долго падать, можно выбраться наверх

— На вечеринке? — прошептал Гноссос. Пальцы Хипа вдруг перестали цапать воздух, и один подтянулся к губам: тссс. Все трое теперь топтались у свисавшего с потолка абажура из рисовой бумаги и глядели друг на друга сквозь белый провод. Рюкзак не продается.

— Я снял верхний этаж в Дриаде, такая весьма изящная деревушка неподалеку, вы конечно, знаете эту ферму — рядом располагается «С— ха-ха -Неженка». — Моджо подался вперед с интимным доверием в свинячих глазках.

— Я стараюсь держать такие пространства во многих университетских городках, для маленьких междусобойчиков. Пространство, в конечном итоге, — весьма значимая концепция, весьма высоко — если можно так выразиться — эстетичная.

— Пространство — это красота, дядя, — прошептал Хип, пальцы снова зацапали воздух, но уже слабее. С такого близкого расстояния Гноссос вдруг рассмотрел, что глаз Хипа под падучим веком сделан из стекла и неизменно глядит сквозь голову собеседника.

— А на этом чердаке масса пространства, Паппадопулис, но вы должны ясно понимать мою позицию, когда я говорю, что это мое первое, как бы сказать, суарэ в Афине, и нельзя рассчитывать, что я соберу там всех людей, которых бы мне хотелось видеть. Хотя, разумеется, я предоставлю закуску и определенное количество моей «Смеси — ха-ха — 69», если вы понимаете, о чем я. Гммм.

— Он понимает, дядя, — сказал Хип.

— СколькщасВРЕМЬ, кто-нить скажет? — заорал из-за занавески Фицгор, но на него не обратили внимания.

— Я никого не знаю, — сказал Гноссос.

Пришельцы одновременно уставились на него.

— Простите, не понял? — Моджо.

— Если вам нужна женщина, найдите сутенера.

Хип снова прекратил цапанье.

— Сутенера? — после секундного замешательства переспросил Моджо, так, словно никогда не подозревал о существовании этого слова, а если и подозревал, то был уверен, что смысл лежит вне досягаемости его жизненного опыта. — Сутенера? О, нет. Нет-нет, нененене, мистер Паппадопулис, вы ни в коем случае не должны понимать меня превратно; ни в коем случае не истолковывать мои цели неверно. Вот уж действительно — сутенера.

— Женщину можно и так найти, дядя, — сказал Хип, и стеклянный глаз его вдруг отвердел, как лунный камень во лбу идола.

— Тема, милый мальчик, как бы это сказать, открыта публике. А вот вариация, видите ли, добавление данных, так сказать, декораций, которую мы с друзьями…

— С друзьями?

— Да. Да, конечно. Неужели я забыл упомянуть своих попутчиков? На улице. Ждут в микроавтобусе.

— Менестрели, дядя, — объяснил Хип, поигрывая струной бамбуковых штор. — Поэты. Просто красота.

Гноссос подошел к окну и выглянул наружу. У поребрика стоял «фольксваген», набитый зомби. Через запотевшие стекла виднелось шевеление тел. Бардак, не иначе, пусть лучше побыстрее сваливают.

— Слушай, старик, — сказал он наконец, направив указательные пальцы в сторону их носов. — Я очень крут, сечешь? Таких крутых ты в жизни не видал. Я эмир Фейсаль в Константинополе 1916 года, врубаешься, как я крут? Ни один мудак на всех этих горках, — жест включил в себя как Кавернвилльский комплекс, так и весь университет, — не рискнет на меня наехать, такой я крутой. Ясно?

— Хоспдибожмой, — прокричал Фицгор, все еще в полусне, — ну хоть каконибудидиот скажет мне скокщасвремя?

— Вы его видели? — спросил Гноссос, наклоняясь над черной фанерой стола и щипком сдвигая в сторону провод, чтобы дотянуться как можно ближе до подергивающегося лица Моджо. — Посмотрите на этого рыжего невинного засранца, который вот-вот проснется. — И притворным шепотом. — Это племянник Дж. Эдгара Гувера.

Рука Хипа вдруг оказалась на дверной ручке, рука Моджо продолжала гулять вверх-вниз по животу.

— А я очень и очень крут, если ты сечешь в таких делах. Мужик, я неимоверно крут.

— Естественно, — не сдавался Моджо. — Я не хочу подвергать опасности ни малейшую часть вашей жизни, но в то же самое время, если вы поможете мне собрать на нашу встречу тех, кого мы могли бы назвать людьми нашего круга, ведь, в конце концов, на Ричарда Писси произвело большое впечатление…

— ГОСПОДИБОЖМОЙ! — заорал Фицгор.

— Линяем, — сказал Хип.

— Оно будет того стоить, если можно так выразиться…

— Потом, старик, — оборвал его Гноссос, отпустил лампу, подмигнул пришельцам и дернул головой в сторону Фицгора, который, покачиваясь, поднимался на ноги.

— Да-да, конечно, — согласился Моджо, — потом. И мои монографии, изучайте, не стесняйтесь…