Владимир Крупин - Прошли времена, остались сроки

– У вас есть такая сказка? – заинтересовалась переводчица. – Я очень много занималась фольклором, такой не помню.

– Это сказка "По щучьему веленью".

– О да, есть.

– Вот. У них же, на английском веленья, видимо, нет. Так вот, читает, переводит: "Жены братьев говорят Емеле: "Организуй доставку воды с реки, иначе наши мужья, твои братья, не зайдут в городе в супермаркет, не привезут тебе презента". Каково? Нет у них, оказывается, ни гостинчика, ни ярмарки. ""Ол раит", – сказал Емеля и пошел организовывать доставку воды".

– Трудно, – вздохнула переводчица. – Я бы ближе перевела, но на гостинчике бы запнулась. Хотя гостинец у нас есть. Подарок.

– Нет, тут именно гостинчик.

Переводчица задала интересный вопрос:

– А вот Витя, о котором мы говорили, он мог бы в свое время быть Емелей?

– Вряд ли, – протянул я, – вряд ли. Емеля бесхитростней, он, как Ванюшка. Кстати, слово Ванюшка тоже для вас непереводимо, у вас только Иван да Ваня. А как же Ванек, как же такая фраза: "Сашка-то ухорез, ухарь, на ходу подметки рвет, а Петька ваньковатый"? Так вот, Ванюшка из сказки "Конек-горбунок" у вас, наверное, в переводе маленький конь с большим горбом, а?

– Я не помню, переводили ли ее у нас, – задумалась переводчица.

– Бесполезно и переводить. Так вот, этот Ванюшка говорит братьям, когда они его обманули: "Хоть Ивана вы умнее, да Иван-то вас честнее". И по выводу сказки именно честному Ване достается царство. Для меня в этом Ване одна загадка: когда он достает для царя царь-девицу, то очень критически оценивает ее красоту: "А ножонка-то, ножонка, тьфу ты, словно у цыпленка, пусть понравится кому, я и даром не возьму". Вот. А когда превращается в добра молодца – не доброго, хотя добрый молодец, конечно, добрый, – так вот, когда превращается в добра молодца, то эту царь-девицу берет в жены. Ну, тут уж она его сама не отпустит, вкогтилась. Вот, опять же, вкогтилась вы переведете как вцепилась. Она же вкогтилась. Сильнее глагол. А у вас спросят: разве у нее когти, а не ногти? Она ж с маникюром.

Переводчица засмеялась.

– Ну-у, – почесал я в затылке, – о женщинах только начни. У вас, наверное, только фрау да вайб, женщина и баба?

– Вайбляйн – маленькая баба, – добавила переводчица.

– Ростом маленькая, значением? Чем? О, у нас обилие этих баб. Можно сообщить?

– Записываю.

– Записать можно, перевести невозможно. Вот бабенка – это веселая, разбитная. К ней где-то близко бабешка – шальная, может быть, не очень усердная на хозяйство, но на веселье всегда пожалуйста. Бабища – это не обязательно габариты, не полнота, не вес, это, может быть, характер. Не путать с бабехой – это дама бесцеремонная, громогласная. Вот бабочка – это не мадам Баттерфляй, это, может быть, и аккуратная бабочка, может быть, и заводная.

– Заведенная?

– Нет, заводная. Или вот на мужском жаргоне, когда обсуждают достоинства женщин, говорят про иную: "Отличный бабец!" Или: "Бабенция без комплексов". Или ласково: "Веселый бабенчик". Не бубенчик под дугой, а бабенчик. Но почему в мужском роде – не знаю. Может быть, это юношеское про общую подругу: "Наташка – свой парень". Но бабеночек опять же, не бабеночка, бабеночка постарше. Да, вот, кстати, для улыбки, литературный анекдот. Исаак Бабель написал "Конармию". К командующему Первой конной Буденному приходят и спрашивают: "Семен Михайлович, вам нравится Бабель?" Он отвечает: "Смотря какая бабель".

Но серьезно хочу сказать, что богатство русского языка – это не так просто, это богатство мышления. Чем у человека больше слов, тем он глубже и разнообразнее мыслит. Так что сочетание "русский ум" – это не пустые слова.

Вот оттого, что переводы русских трудны, Запад переводит не русских писателей, а русскоязычных. Наш ПЕН-клуб, например. Конечно, зная русский, ты понимаешь, что в просторечии он не пен, а пень-клуб.

Всегда мы были богаты, сорили богатством. Вася не Вася, семь в запасе, то есть полно всего, а я вот схватился за полное собрание русских загадок, читаю, а из них три четверти умерли. Не слова умерли, выражения, явления умерли, предметы, только словесная оболочка, идея предметов. Двор, поле, упряжь, сельхозработы, лес, вообще образ жизни – все изменилось. Страшное нашествие уголовных терминов: вертухай, запретка, пали малину, шлангуешь, замастырить, стибрить, слямзить, свиснуть, стянуть, скоммунизмить... А связанное с пьянством: косорыловка, табуретовка, сучок, бормотуха, гнилуха, стенолаз, вмазать, втереть, жахнуть, остограммиться... неохота перечислять, срам. А еще срамнее всякие консенсусы, саммиты, ваучеры... все это, конечно, проваливается в преисподнюю, но возникают всякие менеджменты. А менеджер, кстати, по-русски это приказчик – прекрасное слово.