Виль Липатов - Игорь Саввович

– Проходи, садись, старче!

Игорь Саввович повернулся к столу, наклонил голову.

– Здравствуйте, Игорь Саввович! – первым поздоровался Володечка Лиминский. – К нашему шалашу!

Женщины, улыбаясь, тоже приветственно наклонили головы. После этого Игорь Саввович с улыбкой посмотрел на третьего мужчину, почти шепотом, но энергично разговаривающего по телефону. Это был полковник Дмитрий Никитич Сиротин – очередная городская и областная знаменитость. В своем кругу, то есть среди тех, кто сейчас сидел в купеческой гостиной, полковника шутливо звали Митрием Микитичем, любили его, ценили, но нещадно эксплуатировали. Дело в том, что полковник Митрий Микитич круглые сутки творил для человечества добро, добро и только добро. Сейчас он по телефону, шепча и жестикулируя, тоже делал очередное добро.

– Веселый, бодрый контингент! – одобрительно сказал Игорь Саввович в пространство. – Вливаюсь в струю сладкой жизни.

Прончатов, Гольцов и Лиминский кончили один и тот же факультет Черногорского лесотехнического института, но с разницей примерно в четыре года. Когда Игорь Саввович Гольцов и Лиминский поступили на первый курс, Прончатов учился на последнем. Времени для дружбы в институте им было отпущено немного, но трое успели подружиться.

– Рита, – поучительно сказал Игорь Саввович, подсаживаясь к шатенке, – так не поступают порядочные люди с порядочными людьми. Ты не гуманистка! Надо заранее предупреждать, когда хочешь из красивой женщины превратиться в кинозвезду. Ай-ай и ай!

Маргарита Васильевна Хвощ косметику никогда и никакую не применяла, а сегодня она пустила в ход весь арсенал заграничных фирм.

– Зачем? – тихо и доброжелательно спросил Игорь Саввович.

– Надоела себе самой, – тоже тихо ответила Рита. – Так смешнее жить..,

– Не приставай к женщине! – сказал Прончатов. – Какой быстрый!

Прончатов, как и все в тресте, считал, что начальник планово-экономического отдела Маргарита Васильевна Хвощ давно влюблена в Игоря Гольцова. Великий жизнелюб, Прончатов рвал и метал: «Ты деревяшка, Гольцов, гнилая, трухлявая деревяшка! Такая женщина любит тебя, а ты! У, идолище поганое!» В таком же роде говорили и другие, но Игорь Саввович только усмехался. Он понимал, что между ним и Ритой происходит серьезное, совсем другое, что не объясняется примитивно: «Влюблена!» И эта печальная улыбка Риты, и бережное обращение с ним, и постоянно молящее выражение глаз: «Ну, проснись скорее, проснись же, Гольцов!» Это походило на серьезную любовь, было тревожным, как ночные вкрадчивые шаги за тонким окном.

– Игорь, не разлагай компанию! – укоризненно продолжал Прончатов. – Давайте выпьем, друзья! За встречу!

Игорь Саввович посмотрел на стол, шикарный по-прончатовски. А между тем еда была почти не тронута, бутылки не открыты – только в бутылке армянского коньяка не было пробки, но выпито лишь на палец больше половины.

Прончатов был завидно хорош! Бронзовой величественности, как и всегда, не терял, но был живым, открытым, искренним, знаменитая прончатовская энергия так и била через край.

Приглашая есть и пить, Прончатов обводил друзей испытующим взглядом, требовал наполнять рюмки, но, видимо, в застолье еще до прихода Игоря Саввовича произошло нечто такое, что механизм веселья замедлился и скрипел умирающе. Какая-то шестеренка отказала, сломался зубец у другой, и вот заедало, останавливалось, стопорилось.

– Ну, чего же мы медлим? – бронзовым голосом сказал Прончатов. – Почему не слышно хрустального звона? Где крики? Где забубенность?

Ни ответа, ни привета. Сидела возле Прончатова неулыбающаяся женщина Наташа, застыв в ленивой позе, курила отрешенно директор швейной фабрики Неля, Рита задумчиво вращала вокруг пальца большой красивый перстень. Молчали, думали, слушали. Окна номера выходили в сторону, противоположную речному порту, звуки были приглушены, а почему-то хотелось, чтобы шум порта терзал уши. Так бывает с человеком, который не может уснуть, если в комнате шепчутся, и засыпает сразу, как только начинают говорить в полный голос.

– Игорь Саввович, товарищ Гольцов! Будете брать свою рюмку или не будете? – рассвирепел Прончатов. – Извольте пить!

Игорь Саввович посмотрел на рюмку, наполненную Ритой, пожал плечами.

– Странно! – медленно проговорил он. – В чем, собственно говоря, дело? Почему хозяин харчевни обращается ко мне? Есть Володечка Лиминский. Посмотрите, какой он старательный!

Действительно, на фоне скучающих женщин, занятого телефоном полковника Митрия Микитича, привычно величественного Прончатова начальник производственно-технического отдела казался необычно деловитым, приподнятым и по горло занятым. Его соседка, молчаливая Неля, от нечего делать пыталась понять, что изображено на почерневшей от старости картине, висящей над бездействующим камином, а Володечка Лиминский предпринимал героические меры, чтобы привлечь к себе ее внимание. Осторожно, как бы случайно задевал выпуклое бедро, пытался шептать на ухо; глаза у него горели елочными лампочками, причем разноцветными: синяя и зеленая.