Виль Липатов - Игорь Саввович

– Я только об этом и думала, – глухо проговорила Светлана. – Я целыми неделями только и думала об этом… Я считала, что гублю тебя, что ты болен из-за меня… – Она яростно прошептала: – Все плохое – это я, я! Драка – это тоже я, я и я! Ах, как непоправимо это, Игорь, как это плохо!

Светлана раскачивалась, и неоновый свет, казалось, пришел в движение, словно кто-то включал и выключал разноцветные буквы; лицо, было то фиолетовым, то оказывалось в красном свечении, то мертво зеленело… Игорь Саввович похолодел от жалости и нежности к жене. Какое несчастье, какая боль жили в двух метрах от него! И так было изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц, а он спал, просыпался, ездил на работу, болел, обедал и ужинал – существовал в таком мире, где боли и несчастьям жены не было места. Трехрожковый торшер, черт возьми, трехрожковый торшер!

– Я никогда не собирался уходить от тебя, Светлана, – сказал Игорь Саввович. – Боже, да о чем ты говоришь! Я же тебя люблю…

Теперь они снова смотрели прямо перед собой, молчали, и со стороны казалось, что еще одно мгновение – и они бросятся друг к другу, чтобы не походить на сидящих больных, однако они с каждой минутой все отдалялись и отдалялись, словно кровати разъезжались в противоположные стороны.

– Ты сказал: «Я же тебя люблю!» – повторила Светлана. – Ты не помнишь, когда в доме появился новый торшер, но, может быть, вспомнишь, когда ты говорил «Я люблю тебя!» в последний раз…

– Когда говорил? – переспросил он. – Ты хочешь сказать, что… Слушай, Светлана, но ведь слова – это только форма. А по существу, ты моя жена, и, значит, я люблю тебя…

Он сконфуженно замолк. Действительно, за все годы жизни со Светланой не было такого случая, чтобы Игорь Саввович ощутил внутреннюю потребность сказать жене, что он ее любит. Ему казалось, что это само собой разумеется, что сам факт их супружества не требует словесного подтверждения. Ну а перед женитьбой? Говорил ли он Светлане, перед тем как она перебралась в его квартиру, что любит ее? И этого Игорь Саввович не помнил…

– Ты не веришь, что я тебя люблю? – слишком громко спросил он. – Не веришь?

– Я думаю, ты сам не знаешь, любишь меня или нет! – тоскливо ответила Светлана. – Надо смотреть правде в глаза: ты был бы здоров, если бы я в твоей жизни занимала хоть крохотное место. Я уж не говорю о любви, она захватывает человека целиком. Я видела, как ты мучаешься, и все ждала, что ты захочешь моей помощи, но ты желал одиночества и получил его – бороться с этим невозможно. Иногда я думаю, что ты до сих пор не чувствуешь себя женатым, а когда вспоминаешь, то удивляешься.

Они ощущали, что с каждой секундой им все труднее и труднее понимать друг друга, что каждый думал о своем, слышал только то, что хотел услышать, и не понимал того, чего не хотел понимать. Так уж устроен человек, что даже двое очень и очень близких людей до конца понять друг друга не могут.

Вот еще о чем напряженно думал Игорь Саввович, неумело держа в пальцах длинную сигарету. Что действительно происходит, если он то и дело задает наивные вопросы «почему?», «отчего?», «зачем?» и все чаще и чаще чувствует себя так, словно он только что проснулся и, осматриваясь, не может понять, где находится и почему, черт возьми, здесь находится. Почему, отчего, зачем? Теперь очевидно, что годы прошли как во сне, в забытьи, и пробуждение оказалось тяжелым.

– Уютненькая история получается, – протяжно сказал Игорь Саввович. – Ты считаешь, что я тебя не любил или разлюбил, а я только сейчас докумекал, как ты медленно, но верно отдалялась от дома… Ты даже лето отдаешь работе, а зима?.. Ты так много работала, точно спасалась…

– А что мне оставалось делать?

Действительно, что оставалось делать женщине, муж которой никак не мог освоиться с мыслью, что он женат? Уйти от мужа, во-первых, или самоустраниться, во-вторых.

– Светлана, послушай, Светлана, – почти шутливо начал Игорь Саввович. – Тебе не кажется, что наш разговор похож на бред? Сидим по-дурацки на кроватях, курим, настороженно следим друг за другом. Если бы мне раньше сказали, что такое возможно, я бы не поверил. Мы прожили вместе почти пять лет, больше чем на месяц ни разу не расставались, а вот сидим, разговариваем так длинно и мучительно, что уже ничего не понимаем.

Светлана прикуривала, наверное, четвертую сигарету, прикурив, долго – по забывчивости – держала в пальцах горящую зажигалку. Потом раздался щелчок. Светлана повернулась и стала жадно глядеть на мужа; глаза жены были в полосе зеленого свечения и от этого казались большими, очень большими. Игорь Саввович тоже неподвижно и молча смотрел на Светлану, на его лице лежал синий блик.