Фредрик Бакман - Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

— Папа заберет тебя из школы завтра после обеда, — как бы между делом сказала мама, вычеркивая упакованные вещи из списка.

Список был сделан в экселе. Мама обожает эксель.

— Потому что ты поздно придешь с работы? — спросила Эльса как бы невзначай.

— Я ненадолго останусь… в больнице, — сказала мама, потому что не любила врать Эльсе.

— А Джордж не может меня забрать? — невинным голосом спросила Эльса, хотя все понимала.

Мама громко дышала носом:

— Джордж будет со мной в больнице.

Эльса упаковывала вещи в коробки, не сверяясь со списком из экселевского файла.

— Полукто заболел?

Мама снова выдавила улыбку. Получилось так себе.

— Не беспокойся, моя хорошая.

— Это самый легкий способ заставить меня беспокоиться, — сказала Эльса.

Вздохнув, мама неохотно поставила галочки в экселе. Потому что вынимать вещи и упаковывать их заново неэффективно, хоть сложенные вещи и не соответствуют списку.

— Все сложно, — сказала она.

Мама всегда так говорит — на языке статусов Фейсбука.

— Все сложно, если никому ничего не объяснять, — сердито ответила Эльса.

Мама снова засопела.

— Эльса, милая, это просто плановая проверка.

— А вот и нет, за одну беременность не бывает так много плановых проверок. Не надо меня за дурочку принимать. Я умею пользоваться «Википедией».

Мама массировала виски, глядя в сторону.

— Эльса, прошу тебя, давай сегодня хотя бы из-за этого не будем ссориться.

— Что значит «хотя бы»? Разве мы сегодня из-за чего-то уже поссорились?! — выкрикнула Эльса — именно так ведет себя человек, которому уже почти восемь, когда его незаслуженно обвиняют.

— Не кричи, — владея собой ответила мама.

— А Я И НЕ КРИЧУ! — закричала Эльса, выходя из себя.

Долгое время обе смотрели в пол и думали, как попросить прощения. Но на полу ничего такого написано не было. Эльса закрыла коробку крышкой, ушла в бабушкину спальню и хлопнула дверью.

Почти четверть часа в квартире царила гробовая тишина. Эльса была так зла, ну просто так зла, что начала мерить время минутами, а не вечностями. Она лежала в бабушкиной кровати и смотрела на черно-белые фотографии на потолке. Кажется, волчонок-оборотень вот-вот засмеется и помашет ей рукой. В глубине души Эльса не могла смириться с тем, что мальчик с такой лучезарной улыбкой мог вырасти таким невообразимо несчастным, как Монстр.

В дверь позвонили, и тут же звонок повторился — слишком нетерпеливо, нормальные люди так не трезвонят. Наверняка это Бритт-Мари.

— Иду! — крикнула мама, владея собой, но по ее голосу Эльса поняла, что мама плакала.

Слова так и сыпались из Бритт-Мари, словно кто-то вынул из ее горла затычку.

— Я звонила к вам в квартиру! Мне никто не открыл!

Мама вздохнула:

— Да. Нас не было дома. Мы здесь.

— В здании находится бойцовая собака! Машина твоей матери до сих пор стоит в гараже! — Бритт-Мари так тараторила, что сама уже перестала понимать, какая из новостей ее больше волнует.

— Давай по порядку, с чего начнем? — устало спросила мама.

Эльса села в кровати и стала внимательно слушать: не меньше минуты у нее ушло, чтобы понять, что имеет в виду Бритт-Мари. Она вскочила с кровати и изо всех сил владела собой, чтобы пулей не броситься в коридор и не вызвать подозрений у Бритт-Мари.

Бритт-Мари стояла на лестнице, решительно сложив руки, и благожелательно улыбалась маме.

— Милочка, в нашем кондоминиуме бойцовые собаки запрещены! Усвой это раз и навсегда, такое даже ты должна понимать!

— У нас не кондоминиум, — ответила мама и тут же пожалела.

— Но он у нас будет ! — закричала Бритт-Мари, сжимая кулаки. Уперев руки в боки, она дважды кивнула, будто подчеркивая серьезность своих намерений. — И в нашем кондоминиуме дикие бойцовые собаки не будут бегать без присмотра. Это опасно для детей, не говоря уже про антисанитарию, с этим никто не поспорит!

— Сама ты антисанитария, — пробормотала Эльса.

Бритт-Мари с шипением обернулась, ее брови поползли вверх, словно мохнатые гусеницы.

— Что ты сказала?

— Да так, ничего.

Бритт-Мари и гусеницы продолжали таращиться на Эльсу. Мама покашляла.

— Собака наверняка уже далеко отсюда. Я и не думала беспокоиться о…

Бритт-Мари перевела взгляд на маму и благожелательно улыбнулась:

— Нет-нет, милочка, конечно нет. Зачем тебе беспокоиться. Ты не из тех, кому есть дело до чьей-то безопасности, ни в коем случае.

Мама владела собой. Бритт-Мари улыбалась и кивала: