Фредрик Бакман - Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Выйдя из шкафа, они увидели, что мама Эльсы и мама мальчика с синдромом стелют постели в гостиной.

— Он просится на улицу, — устало сказала Эльса.

Мама недовольно кивнула.

— Возьми с собой Альфа, — попросила она.

Мама мальчика улыбнулась ей, уронив подушку, которую пыталась заправить в наволочку. Нагнувшись за подушкой, уронила наволочку. И очки. Подняв вещи с пола, она выпрямилась и снова улыбнулась Эльсе.

— Мод сказала, что, видимо, это ты вчера принесла нам письмо от бабушки.

Эльса разглядывала свои носки.

— Я хотела позвонить, но не хотела… Как бы не хотела мешать.

Мама мальчика улыбнулась. И уронила наволочку.

— Она просит прощения. Бабушка то есть.

— Знаю, она у всех просит прощения.

Мама мальчика подняла наволочку.

— Она просит прощения за то, что больше не может нас защитить. И говорит, что на тебя можно положиться. Всегда. А еще она передает, что ты тоже можешь на меня положиться.

Она уронила подушку. Эльса перешагнула порог и подняла ее. Посмотрела на маму мальчика:

— Можно вам задать один вопрос, не совсем вежливый?

— Конечно, — ответила мама мальчика, уронив очки в наволочку.

Эльса ковыряла свою ладонь.

— Как можно жить в постоянном страхе? Как жить, если знаешь, что тебя преследует Сэм, как с этим жить?

— Эльса, милая… — прошептала Эльсина мама, виновато улыбаясь маме мальчика, но та лишь махнула рукой, мол, ничего страшного.

Это привело к тому, что наволочка с очками улетела в другой конец комнаты и приземлилась на ворса, который сидел на пороге, держась лапами за мочевой пузырь. Эльса подняла наволочку. Мама мальчика благодарно улыбнулась, надевая очки.

— Твоя бабушка говорила, что иногда нужно рисковать, иначе ты не человек, а грязь под ногтями.

— Она украла это из «Братьев Львиное Сердце».

— Знаю.

Мама мальчика, улыбаясь, перевела взгляд на Эльсину маму, как будто хотела сменить тему. Скорее ради Эльсы, а не ради себя.

— Вы уже знаете, кто у вас будет? — спросила она, показывая на живот и одновременно роняя очки.

Смущенно улыбнувшись, Эльсина мама покачала головой:

— Узнаем, когда родится.

— Это будет Полукто, — сказала Эльса, стоя на пороге.

Ее мама опустила глаза:

— Да. Мы пока не узнавали пол. Джордж не хочет… ну… вы понимаете. Мы будем рады в любом случае!

Мама мальчика оживленно закивала головой.

— Я тоже узнала пол, только когда сын родился. Я хотела узнать все сразу!

Мама Эльсы вздохнула с облегчением. Так бывает, когда ждешь ребенка: все небеременные считают своим долгом задавать тебе вопросы о предстоящих родах таким тоном, какой обычно бывает на допросе у следователей из отдела по борьбе с наркоторговлей. Мама широко улыбнулась:

— Да, я тоже так считаю. Какая разница, кто, — главное, чтобы ребенок родился здоровым!

В ту же секунду мамино лицо виновато дернулось. Она посмотрела в сторону шкафа, где спал мальчик с синдромом.

— Извините. Я не хотела сказать, что… — пролепетала мама, но мама мальчика тотчас ее перебила:

— Что вы, не стоит. Ничего страшного. Я знаю, что люди говорят. Но он абсолютно здоров. Просто в нем всего в избытке, если можно так сказать.

— Люблю, когда все в избытке! — радостно воскликнула Эльса. Но сразу смутилась, прокашлялась и тихо добавила: — Если это, конечно, не вегетарианский бургер. Потому что помидоры в нем лишние.

И вдруг мамы начали хохотать так, что стены тряслись от смеха. И стало ясно, что смех нужен им сейчас больше всего на свете. Вообще-то Эльса не собиралась никого смешить, но надо признать, получилось неплохо.

Альф поджидал их на лестнице. Интересно, как он узнал? На улице было так темно, что если бросить снежок, то потеряешь его из виду, как только отпустишь. Они тихонько прокрались под окнами Бритт-Мари, чтобы та не заметила ворса, и не отходили от дома, даже завернув за угол, куда темнота не могла запустить свою лапу. Ворс пятился в кусты, давая понять, что не отказался бы от газетки, чтобы скоротать время. Эльса и Альф деликатно отвернулись.

Эльса прокашлялась.

— Спасибо, что помог мне с «рено».

Альф хмыкнул. Эльса сунула руки в карманы.

— Кент ужасный придурок. Его самого нужно от-ра-вить!

Альф медленно повернул голову:

— Не говори так.

— Почему это?

— Нельзя так говорить, черт побери.

— Почему? Он же правда придурок!

— Может, и правда. Только при мне его так не называй.

Эльса фыркнула:

— Ты сам все время зовешь его «чертовым идиотом»!