Аманда Проуз - Дитя клевера

Большой конверт кремового цвета открылся с легкостью, что указывало на то, что он был заклеен совсем недавно. Сол извлек из конверта какую-то старого вида бумагу, судя по всему, документ, который был сложен вчетверо. Похож на старинную купчую, выцветшие от времени фиолетовые чернила, перьевая ручка и более свежие вкрапления, сделанные уже авторучкой. Он отложил бумагу в сторону, сосредоточив все свое внимание на плотном листе писчей бумаги нежно-голубого цвета, на котором было что-то написано зелеными чернилами. Конечно же, письмо от мамы! Ведь она всегда любит писать только зелеными чернилами.

«Сынок!

Я очень люблю тебя, и меня, как ты понимаешь, в первую очередь интересует только твое благо. Хотя, наверное, для вас с папой это и не всегда представляется очевидным. Твое упрямство и категорическое нежелание образумиться, посмотреть на все происходящее трезвым взглядом не оставляет мне иного выбора. И я поступаю так, как считаю нужным и единственно возможным в сложившейся ситуации для того, чтобы предотвратить самую роковую ошибку всей твоей жизни. Ошибку, которая может стоить тебе всего и разрушит то будущее, о котором я всегда для тебя мечтала.

В конверт вложена купчая на приобретение известного тебе дома, находящегося на Роупмейказ-Филдс. Этот дом я купила совсем недавно, и, поверь мне на слово, потребовалось немало усилий, чтобы заполучить его в нашу собственность.

А теперь, Соломон, я предоставляю тебе право выбора. Если ты немедленно, первым же авиарейсом возвращаешься на Сент-Люсию, все документы на покупку дома будут немедленно переданы семейству Симпсонов с тем, чтобы они смогли и далее проживать в этом доме, вплоть до самой своей смерти, совершенно бесплатно, безо всякой арендной платы.

В случае же твоего отказа и с учетом того, что у меня уже имеются на примете потенциальные жильцы, я потребую, чтобы они в течение двадцати четырех часов освободили дом и съехали куда им будет угодно.

Если ты сообщишь о моем намерении кому-то или если, паче чаяния, вступишь в контакт с девушкой, то мною будет незамедлительно приведен в действие второй вариант. В этом можешь даже не сомневаться!

Сол прижал руку к сердцу. Оно билось с перебоями. Он проглотил комок, подступивший к горлу, и попытался сделать глубокий вдох. Листок с письмом матери дрожал в его руке. Потом он подхватился с кровати, выскочил в коридор и побежал к спальне матери. Но по пути увидел, что в гостиной горит свет.

Вида сидела в кресле-качалке, укутав ноги кашемировым пледом. Сол почувствовал, как от слабости его повело в сторону. Он был сражен наповал, убит горем настолько, что у него даже не был сил, чтобы разозлиться на мать.

Он подошел к матери и взмахнул перед нею письмом, зажатым в руке.

— Что это?

Вида осталась невозмутимой.

— С учетом того, что ты уже наверняка ознакомился с содержанием моего письма, меня удивляет, что ты, с твоим-то интеллектом и уровнем образования, не уразумел, что это значит! По-моему, там все ясно сказано!

— То есть все это правда?

— На все сто процентов! Абсолютная правда!

— Я не верю тебе, мама! Это похоже на чью-то злую шутку! Ты не можешь так поступить со мной, мама! Я знаю это наверняка!

Лицо матери приобрело торжественно-строгое выражение.

— Уверяю тебя! Никаких злых шуток!

Сол безвольно опустился на пол рядом с креслом-качалкой.

— Как… как ты могла так поступить… со мной? — Он задыхался от нехватки воздуха.

— Я делаю это для тебя! Более того! Я делаю это ради тебя!

— Мамочка! Любимая… пожалуйста! Пожалуйста! Не делай этого для меня! Пожалуйста!

Он с трудом проглотил слюну, чувствуя, что еще немного, и он расплачется навзрыд. Странное это было чувство! Вот он, уже вполне самостоятельный взрослый молодой человек, но впервые в жизни у него появились повод и даже желание заплакать. Он скомкал письмо матери, тяжело дыша и отчаянно пытаясь справиться с душившими его рыданиями.

— Мамочка! Выслушай меня! Пожалуйста! Я люблю эту девушку! Я ее люблю! И ты ничего не сможешь поделать с этим! Я найду какой-то способ, найду обязательно! Потому что я люблю ее!

Вида бросила отрешенный взгляд поверх головы сына на огонь, полыхающий в камине.

— Именно поэтому я и вынуждена пойти на столь крайние меры!

— Но почему?! Зачем ты это делаешь со мной? С нами?

— Кажется, я уже тебя предупреждала! Никаких «нас», Соломон! Сколько раз повторять тебе это? Безумие какое-то!