Наталья Нестерова - Отпуск по уходу

— Вот тебе, любителю анекдотов. Девушка говорит: меня попросили выйти замуж. Ее спрашивают: кто попросил? Она отвечает: родители. Андрей, погоди! Где твои рука и сердце? Ты мне их не предлагаешь?

Холодным душем окатило. Убрал руки и отстранился. Перед ним сидела расхристанная, в изуродованной распахнутой блузке любимая девушка. Стиснутые кружевным бюстгальтером груди смотрелись райскими яблоками, на которые он, недостойный, покушался.

— Андрей, что с тобой? Ведь сам… тогда… бежал за мной… предлагал… Не хочешь на мне жениться?

— Не могу.

— Почему? — прошептала Марина.

Хотела стянуть блузку на груди, но вспомнила об отсутствии пуговиц. Полуобнаженной и соблазнительной подобные диалоги вести предпочтительней. Даже в этот момент, когда уснувшая гордость вдруг подняла змеиную голову, приготовилась выплеснуть яд, когда начал подкатывать стыд, Марина осталась женщиной.

— Потому что неудачник, нищий бомбила с ребенком в придачу. Ты говорила, что с неудачником… никогда…

— Больше меня слушай! — облегченно перевела дух Марина и принялась расстегивать ремень на его брюках. — Если только это, — с напряжением, потому что не удавалось вытащить ремень из пряжки, проговорила она, — ух, растолстел, что ли… если только это, то я тебе сама предлагаю, то есть сама себе предлагаю твои руки и сердце… Андрей, да снимай же штаны!

— Серьезно? Выйдешь за меня?

— Беру с ребенком! — просипела Марина.

— Повтори еще раз!

Она наконец справилась с ремнем, расстегнула молнию и запустила внутрь руку:

— Ну, здрасьте! Что за безобразие!

— Чертовка! Ты меня с ума сведешь!

— Сумасшедший импотент мне точно не нужен. Займемся лечением?

— Погоди! Марина, ты женишься на мне?

— Нет, выйду замуж. Когда ты по-русски правильно научишься говорить? О, оживает! Практически готов.

— Всегда готов!

— Надо же! — Она изуверски убрала руки и всплеснула ими. — Я еще об одной вещи забыла тебя спросить.

— Хватит вопросов, мучительница!

— У меня условие брачного контракта.

— Бери все.

— Не материальное, — уточняла Марина, помогая Андрею снять с нее юбку. — Я хочу девочку.

— Зачем? — глупо спросил Андрей, не вдаваясь в смысл и занятый стаскиванием с ее ног эластичных колготок.

— Чтобы у нас были мальчик и девочка. Ее мы назовем Ия. Правда, чудное имя?

— Угу!

Если бы в этот момент Марина заявила, что хочет стать матерью-героиней, он бы не возражал. Скорей бы приступить к самому процессу воспроизводства!

Мария Ивановна благополучно уснула и не слышала, чем закончились диалоги в соседней комнате. А утром, за завтраком, глядя на усталых, почему-то даже похудевших, хотя и веселых молодых людей — проболтавших, по ее пониманию, всю ночь, а потом прикорнувших, — наивно спросила:

— Не выспались? Диван такой узкий и неудобный. Вы совершенно не отдохнули. Может, перенести тахту из детской в комнату Андрея?

Он закашлялся и подтвердил:

— Точно. Отдохнуть не удалось. Правда, Мариночка?

Она уткнула нос в чашку с кофе и незаметно показала ему кулак.

Когда Мария Ивановна вышла из кухни, Марина, поставив руки на стол и глядя на сметающего с рекордной скоростью бутерброды Андрея, спросила:

— Ты помнишь, что вчера обещал мне?

— Разве я что-то обещал?

— Жениться на мне!

— Не может быть!

— Под пытками вырвала у тебя обещание, предварительно сама его озвучив. Вот теперь думаю: не поторопилась ли?

— Дудки! — погрозил он рукой с недоеденным бутербродом. — Купленный товар обратно не принимается. Женимся и никаких гвоздей!

— А еще ты обещал, что у нас будет девочка, которую мы назовем Ия.

— Как-как? Это что за недоделанное имя?

— Прекрасное имя! В переводе с греческого обозначает Фиалка.

— Ия? Может, сразу Уе? Прикольно — не девочка, а условная единица.

— Сейчас запущу в тебя сахарницей!

— Не трать время на пустяки. У нас есть полчаса, чтобы предметно заняться девочкой.

— Не могу! Ты шумишь, и я верещу… Мари-ванна и Петя будут шокированы.

— Во жизнь! В собственной квартире не предаться удовольствиям! Тогда — в ванной, пустим воду, чтобы шумела.

Андрей любил свою квартиру не за обстановку, был равнодушен к мебели и люстрам. Ему доставляло удовольствие обладание собственным логовом, в котором сам себе хозяин. Хоть голым щеголяй — никто не видит, не шныряет из комнаты в комнату, не дрыхнет на соседней кровати, не приводит подружек и не устраивает пьяных посиделок. Общежитий и съемных комнат Андрей натерпелся на всю оставшуюся жизнь.