Наталья Нестерова - Отпуск по уходу

— Мария Ивановна показалась мне странной женщиной, — сказала Марина.

— Абсолютная реликтовая, — подтвердил Андрей. — Мать Тереза в домашнем варианте.

— Ты как будто с насмешкой говоришь?

— Ни в коем случае. Насмешка возможна только в собственный адрес. Не поверил в фантастические достоинства Мариванны. Побоялся, что она сопрет мои миллионы и документы, отнес их на работу, где они благополучно сгорели.

— Кто? Мария Ивановна сопрет? Как тебе в голову могло прийти?

— Это было не самое страшное из того, что лезло в башку, когда в моем доме нарисовался Петька.

«О Пете потом, — сказал Маринин взгляд, — я еще не готова».

— У Марии Ивановны большая семья?

— Никого нет. Вообще жуткая судьба. Сначала парализовало ее бабушку… нет, прабабушку… Чего ты смеешься?

— У тебя такой заход получился, как будто сагу собираешься поведать. Так что с бабушкой?

Марину не покидало чувство куражного хмельного веселья, которое бывает у женщин, чувствующих свою абсолютную власть над мужчиной. Как умная женщина, Марина знала, что власть эта не постоянна. Только глупышки полагают, что мужчина принадлежит им двадцать четыре часа в сутки, круглый год и до гробовой доски. Нет, как бы ни был он влюблен, веревки из себя позволит вить только в период неудовлетворенной страсти. А в остальное время ему нужно включать мозги и напрягать мышцы, чтобы охотиться на мамонта. Хотя сейчас эта охота выглядит как трудовые будни в офисе или вопли на трибуне стадиона, когда наши играют.

Но сладкий миг власти даже приятнее перманентного обладания. Да и не редки «миги» с Андреем, чья потенция неиссякаема.

Трагическая история жизни Марии Ивановны, накладываясь на ее, Маринино, внутреннее ликование, не вызывала ужаса и оторопи. Сочувствие, соболезнование — конечно. Но, в конце концов, сейчас все неплохо обстоит.

— Расскажи мне про Петину маму, — не дав Андрею передышки, потребовала Марина.

Андрей пожал плечами: нечего про нее сказать.

— Она красивая? — ревниво спросила Марина.

— Тупа, как бревно, и пуста, как вакуум.

— Почему же ты с ней…

Он мог только снова развести руками: ясно почему, не заставляй озвучивать.

— Вакуум затягивает. Мы с тобой еще не были знакомы, правильно? — напомнил Андрей. — Все старое и прошлое не считается.

— Ты бросил женщину, зная, что она ждет ребенка?

— Ничего я не знал!

— Так просто оставил красивую женщину? — подозрительно спросила Марина.

— Красивые женщины, — не без досады буркнул Андрей, — для мужчин без воображения.

— Что? — возмутилась Марина. — Хочешь сказать, что я некрасивая? Для воображения?

— Ты божественная! Просто я не подготовился к допросу. Последнюю фразу попрошу вычеркнуть из протокола. Мариш, хватит болтать! Давай делом заниматься!

— Почему ты не сделал генетический анализ, ведь рвался?

Ему надоело пожимать плечами и разводить руками. На каждый Маринин вопрос ответ заранее известен. Типично женская манера — требовать подтверждения очевидному. Видят табуретку, пальчиком тыкают: это ведь табуретка? Коню понятно… оговорка… мужчине понятно, а они хотят глупой словесной констатации. Какие, к лешему, табуретки, Лены-балерины, анализы!

Разговоры затянулись, давно пора перейти к приятным занятиям.

— Если ты настаиваешь, — сдерживаясь, проговорил Андрей, — завтра же сделаю чертов анализ.

— Не настаиваю. Но хочешь, отвечу за тебя, почему заволокитил?

— Попробуй.

— Сначала ты боялся, что анализ подтвердит твое отцовство. А теперь боишься, что он покажет твое неотцовство. Верно?

— Ага, я трус каких поискать. Мариш, хватит болтать, а? Иди ко мне, или я к тебе…

— Нет, сиди! Как честный мужчина ты обязан сначала попросить меня! Давай, проси!

О чем попросить? Разгадывать шарады Андрей уже был мало способен, его терзали совершенно иные желания. Но если девушка просит… Вспомнил, как несколько часов назад в телефонном разговоре Ольга тоже потребовала: давай, благодари меня… Дубль два?

— Маришенька! Я тебе очень благодарен…

Андрей подсел к Марине на диван, обнял ее одной рукой, другой принялся расстегивать мелкие бусинки-пуговички на блузке. Под дрожащими пальцами пуговички не слушались. Расстреливать модельеров, которые выдумывают такие застежки!

— …благодарен, что ты забыла все мои чудовищные прегрешения…

Порвать к чертовой матери эти пуговички-петельки! Он наклонился и стал откусывать и выплевывать бусинки. Маринка довольно хихикала, загоревшаяся, в свою очередь расстегивала ему сорочку, но несла отнюдь не любовную белиберду: