Олег Никитин - Это я, Эдик

Короче, в темноте без радара лучше не ездить. У меня он был и даже порой перехватывал управление тачкой, когда впереди маячило особо опасное препятствие. Ифрит побери, мне с моим доходом рафинада и за сто лет на «хаммер» бабок не нарубить :(.

Наконец я остановил машину под вывеской с дымящимся бараном и подключился к Сети через бортовой вай-фай.

– Лейла?

Передо мной прямо на стекле машины возникла фигура молодой женщины. Ее классическое платье спереди было скреплено серебряной застежкой, а завышенная на ширину ладони талия обозначена виноградной лозой. Синяя шапочка и белый шарф дополняли канонический наряд, только жилета не хватало.

– Мне только что звонил Юсуф и спрашивал, как там его сестра.

– А что с ней не так?

– Ты ее не отпустил? – поразилась Лейла.

После паузы в пять секунд:

– Может, подъедешь к «Кашкулу», поужинаем? Твои чарующие нарциссы так задорно сверкают…

– Притормози, Танк. Ты, конечно, был сегодня в клинике?

– Только что уехал оттуда.

– И чем ты занимался там так долго? Что-то пошло не так?

– Эй, бзаз, я позвал тебя в ресторан. Ты приедешь сегодня или нет?

– Эдик, я могу приехать, но только в том случае, если ты привез Руфину. Какого шайтана я все тебе рассказываю, как будто ты ничего не знал? Между прочим, я ждала твоего звонка еще два часа назад, чтобы сообщить о нем Юсуфу.

– Если им было дано что-нибудь, они довольны, а если им не дано, то вот, – они сердятся, – пробормотал я.

( 9 : 58 . – Прим. мутакллима Издателя.)

– Что?

– Думаешь, это мне стоит заехать за тобой?

– По-моему, ты сошел с ума, Танк. Где ты? Я сейчас приеду.

– Возле «Кашкула», собираюсь поужинать.

– Буду через двадцать минут, сядь подальше от окна. – И девица растворилась на фоне рекламы.

Я поставил тачку на самую боевую разновидность сигнализации. Тут культурный район, и орудуют в переулках на простые каландары, от которых спасет обыкновенная вонючая хлопушка.

– Мархаба, господин Кулешов! – расплылся в недоуменной улыбке шейх на входе в ресторан. – Вы сегодня в одиночестве?

– Лейла сейчас подъедет. – Я вручил ему плащ. – Покажешь ей мой столик.

– Лейла? Ах, ну да, разумеется…

– Что-то не так?

– Нет-нет, проходите! – Старик ретировался в гардероб.

В «Кашкуле», как всегда, было немноголюдно, за что я и ценю (видимо) это заведение. Возле сцены с двумя музыкантами расположилась компания из трех правоверных, которые азартно резались в нарды, порой заглушая звуки чанга и танбура.

Я занял место подальше от них и расслабленно изучил меню. Как выяснилось, персонал уже был осведомлен о моих вкусах и приволок тушеную в финиковом соусе баранину, сырную лепешку с кинзой и миску с соленым кунжутом. Из напитков были «Каусар» (дьявольски дорогая газировка на святой воде) и кислый хамр.

Картинка с линз передавалась в дабир не слишком хорошая – из-за слабоватого освещения. Интересно, калам у этого экзорциста тоже сломан?

За еду я расплатился настоящими дирхемами. Ничего не понимаю, куда они улетучились из моего кармана? Специально обыскал все шмотки (когда увидел наличку в своих руках), но нашел только карточку экспресс-оплаты с сотней веб-рублей.

Не устаю удивляться способности вещей меняться в зависимости от личности их обладателя. Кто не понял, я имею в виду себя под разными «вывесками».

Толком насладиться жратвой, увы, я не успел. В ресторан ввалилась Лейла, и походила она на разъяренного каракала. Девица размашистым шагом, взметая полы длинного платья и придерживая ткань перед лицом (не хотела, чтобы на нее пялились посторонние), подлетела к моему столу и тотчас отхлебнула хамра из моего бокала.

– Эдик, ты можешь думать о себе что угодно, – прошипела она, – но Юсуф так просто не оставит тебя в покое. Я и так едва отговорила его, чтобы сейчас же не позвонить в Диван. Тебя спасло только позднее время. Но завтра с утра он это сделает, будь уверен.

– Да что случилось-то? – озадачился я.

– Ты болен? Тебя по голове стукнули, так что мозги отшибло? Может, марабутом решил сделаться?

– Эй, женщина, выбирай слова. – Я нагнулся к ней и подтянул к себе, прихватив пальцами шелковый воротник. – Святым я не был никогда и не собираюсь. Вдень-ка в ухо серьгу покорности.

Она неожиданно отдернулась и стукнула меня по ладони, не выказав ни малейшего испуга. Вместо этого ее физиономия преисполнилась недоумения и обиды. Но перед тем, как высказать что-нибудь совсем раздраженное, Лейла высыпала в рот весь кунжут.