Стелла Даффи - Сказки для парочек

Она собирает материал для своего второго романа; она слышала его выступления по радио; прочла четыре последних колонки в газете за его подписью и уже одолела половину его третьей книги; она просто в восторге от того, что он делает. Мартин не удивился ее энтузиазму, он привык. Собственно, ничего иного он и не ждал. И отвечая на ее электронное письмо — адрес, как водится, он узнал у приятеля подруги любовницы ассистента издателя — любезно обещал помочь. Он обожает помогать людям искусства. И согласился встретиться с Кушлой за ланчем. В рабочее время. Мартин и Джош, эта идеальная пара яппи, слишком молодых, чтобы запачкаться коммерциализацией и алчностью восьмидесятых, не считали двухчасовой ланч потерей драгоценного времени, которое суть деньги. В эти два часа они изучали человеческую натуру. Удачным ланчем можно наполнить еще одну главу, еще одну статью, картину или фриз. В понимании Мартина встреча в обеденный перерыв равна работе. И к этой встрече он подходил с той же вдумчивостью, с какой сочинял первую фразу. На одно-единственное предложение можно потратить целое утро. И связать тысячу слов за полчаса. Муза Мартина скорее измеряла качеством, а не количеством.

Правда, ланч обычно занимал не меньше половины дня. Подготовиться, сосредоточиться, одеться, съездить в Вест-Энд. Ужин в Ислингтоне, или в Клеркенвелле, или даже в Клапаме, или в Баттерси, но ланч всегда и только в Сохо. В течение полутора часов Мартин высказывает свои оригинальные мнения, делится секретами, использует свои щедрые мозги; все это вполне стоит затрат на ланч вдвоем. По крайней мере, так считал бухгалтер Мартина. Сам Мартин только рад посыпать блюда тертым пармезаном своего блестящего интеллекта, а потребитель почитает за счастье оплатить счет. В какую налоговую инспекцию он потом его отправит, Мартина не заботило. Еда оборачивалась сделкой. Любовь Мартина была без остатка отдана Джошу, но накопленная мудрость продавалась съедобными кусками любому достаточно интересному персонажу, подвернувшемуся на пути.

Но наш обед оплатил Мартин .

Мартин надел скромный черный костюм и хлопчатобумажную рубашку пронзительной небесной синевы. Двубортный пиджак от Армани придавал ему массивности; бледные шелковые трусы льнули к бедрам. Информация к размышлению для Джоша. И Джош размышлял — о новой творческой задаче. Когда в сердце Джоша-художника зарождалась идея, он взращивал ее в лишенном холестерина жиру на теплой кухне. И только после этого переносил идею в прохладную студию, выносил на безжалостный к неточностям белый свет. В течение двух недель в доме пахло свежим хлебом, и медовыми заготовками, и чесночным томлением по образу, который вынашивал Джош. Мартин полнел на творчестве Джоша. Ему нравился этот период. Скоро Джош запрется в студии, и они обретут былую стройность, питаясь обрезками искусства. Муза Джоша великодушно позволяла им оставаться привлекательными и любимыми. Мартин улыбался про себя, спускаясь в ланчевом великолепии по лестнице. Какой удачный выбор — искусный муж. Джоша выбирали с удовольствием и умом.

Уходя из дома, Мартин поцеловал Джоша на прощание. Поцеловал осторожно и страстно — необычное и хорошо отрепетированное сочетание, призванное снизить расходы на сухую чистку. Он поцеловал Джоша на кухне, где тот выпекал хлеб — содовый хлеб из муки грубого помола. Сначала поцеловал обсыпанные мукой руки Джоша, след от размолотого зерна молочным мазком лег на темно-бордовые губы Мартина. Затем поцеловал мускулистые руки, мягко ухватившие драгоценный выдох поцелуя — кислородный пузырек за пузырьком — и ловко замесившие их в тесто. Затем поцеловал засученные рукава накрахмаленной белой рубашки, свежий запах прачечной осел на гладкой щеке Мартина. Затем его рот прошелся драгой по хлопку на груди Джоша и, минуя налет утренней щетины, подобрался к припухлым от частого дыхания губам. Джош потел над тестом, разделывая и вожделея.

Они целовались без участия рук, без участия тел. Целовались одними губами, хранившими столько чувственной памяти, сколько необходимо, чтобы домыслить все остальное. Целовались с уверенностью в будущей многократности увлажненных губ, нежно укушенных языков, сжатых на миг зубов.

Пока Мартин шагал к метро, его вкусовые рецепторы все еще смаковали Джоша, и теплое дыхание любовника еще не остыло на его губах. Мартин шел медленно, с легким сердцем и считал часы до возвращения домой.