О`Санчес - Суть óстрова

– Остановись здесь. Вот что, Энджи, ты припаркуйся где-нибудь тут, развернись, если надо, и жди. Я сказал: жди. Уж наверное, мои слова и я сам – поважнее твоих инструкций, тем более, что нарушать закон, в отличие от инструкций, никто тебя не подталкивает.

– Но господин Сигорд…

– Что? – Сигорд замер с полуоткрытым ртом, словно бы приготовился слушать возражения, глаза кротко устремлены в пространство, чуть вверх и в сторону от Анджело… Не-ет, братишки, все назад и рты задраить: опять старикан не в том настроении, чтобы ему перечить…

– Я все готов сделать как скажете, но район-то больно уж трущобный.

– Я знаю этот район. Кроме того, у меня трубка, я тебя кликну в случае чего: либо позову, либо просто звонком. Если сигнал от меня поступит – немедленно выдвигайся вон туда, за угол, там будет пустырь. На пустыре заброшенный двухэтажный дом. Знаешь, какие до войны еще строили, или даже раньше? Вот, в районе этого дома я и буду. Либо в нем самом, он небольшой, увидишь и сообразишь. Ты понял?

– Да понять-то понял… Вот там, да? – Анджело рукой уточнил направление и Сигорд молча кивнул.

– А… могу я вас просто сопровождать, издалека, в пределах прямой видимости?

– Не советую. Просто жди.

– Я готов. – Анджело покорно рухнул за руль. От судьбы не уйдешь, в любом случае эта работа у него не вечная. Вот только чем и как он будет оправдываться, если со стариком действительно приключится беда? Да Рик его с дерьмом съест! Но подглядывать он все равно не станет, ибо служилый человек знает самую святую истину на свете: нет ничего хуже бездумного выполнения приказов, кроме проявленной инициативы снизу. При всех прочих равных условиях лучше он пострадает за послушание, нежели за самодеятельность.

Сидеть. В трубку добавить громкость и вибровызов, положить ее на приборную панель, «беретту» к пупку поближе – и никакого радио. И сечь, хотя бы вдоль улицы, подступы к углу. Все что он может – он делает. Сигорд ушел, а Анджело остался наблюдать и развлекать себя мысленным составлением рапорта «про эпизод».

Пустырь словно бы осел и ужался за эти годы… Раньше он Сигорду казался огромным, просторным, с высоченными грудами щебня и иного мусора… Да еще сорняки лезли едва ли не по грудь, поверх скудной почвы… Двухэтажный дом с чердаком – тоже воспринимался большим, особенно в сумерках… А сейчас, весенним полднем, пустырь открылся обычным городским пространством, трущобным, кое-где с новой мелкой зеленью, так, невысокие руины посреди забытой свалки. Разве что подъездные пути из песка и глины разворочены множеством колес и гусениц – явно, что грузовая техника елозила на этом месте. Но никаких следов деятельности этой техники Сигорд не обнаружил. Сигорду вспомнилось, как он пришел сюда в прошлый раз, потерянный, разоренный, едва ли не в стельку пьяный, но не от выпивки, а от упавших на его голову несчастий. И до этого, как он жил здесь, бомжевал на чердаке, собирал утиль, пластмассу… Бутылки, ботинки, сумки… Нет, сумки с ботинками были чуть попозже, когда он задышал, помаленечку потихонечку стал возвращать себе человеческий облик. Надо же: а ведь он с тех пор ни разу не выпил! Ни пива, ни вина, ни кофе с коньяком… Даже не пригубил ни разу. Может быть… теперь-то чего бояться? Хорошего виски, к примеру. Не сопьется же он по новой. Да и сопьется – всех денег не пропить, хоть из ванны лакай. Сигорд представил, как он берет в руки тяжеленный стакан, на треть… на четверть наполненный шотландским виски, серебряными щипцами сам кладет туда пару кубиков льда… Все вокруг так и делают, все, кроме него. Они не спиваются, а он, видите ли… Он же не мальчик уже, шесть десятков наменял. Сигорд поймал себя на том, что кадык у него ходит ходуном, а пальцы мелко-мелко трясутся…

– Нет, моя прекрасная Сударыня! Сигорд слова не нарушит. Ведь я Тебе клялся!

Словно серебряные колокольчики рассыпались над пустырем в октябрьском небе – что это?! Сигорд задрал голову – послышался ему смех Весны, или это клин журавлиный? Без очков смотри не смотри… Может, трубка? Сигорд вынул трубку, посмотрел на экран – тихо.

– Сударыня! Госпожа моя, не смею Тебя просить… Но… Я так хотел бы взглянуть еще раз и… и…

Сигорд опомнился, запихнул трубку в карман пальто, обеими ладонями отер слезинки с глаз. Шмыгнул носом, раз, да другой. Что ж, чудеса на то и чудеса, чтобы не повторяться. Боже мой, какая здесь грязь и вонь, как это он раньше не замечал. В трех шагах валялся ком шерсти, именно он издавал зловоние: небольшое животное подохло этой, видать, зимой, а теперь труп оттаял. Кошка или маленькая собака. Сигорд заторопился к дому, стараясь ставить штиблеты на сухие участки поверхности. Вдруг обернулся, стараясь сделать это по возможности резко!.. Нет, по-видимому, Анджело не осмелился его ослушаться, не следит за ним. Хотя, может быть, и к лучшему было, чтобы присматривал: очень уж не понравилось Сигорду осознавать свою недавнюю беспомощность в плену у других людей. Кто бы они ни были: лягавый с дубинкой и наручниками, уголовник с пистолетом, ханыга с кирпичом в руке… Правда, тут нет никого, все тихо… Только он и дом. Дом и он. Большая зеленая муха стала нарезать круги вокруг Сигорда, словно бы препятствуя ему подойти ближе к дому. Откуда она такая большая взялась, неужто вырасти успела за первые теплые дни? Сигорд махнул рукой, муха жужукнула на прощание и растворилась в просторах освещенного солнцем пустыря.