О`Санчес - Суть óстрова

– Спасибо тебе, дом, за приют, за… Бог даст – увидимся еще. Спасибо, старина! – Но Дом, почти ослепший и оглохший после бесконечного ночного кошмара, не ответил ему, сил только и хватило услышать прощальные мысли и вздохнуть коротко.

Дом все понял. Человечек снова уходит от него, со словами благодарности, но без любви в сердце, и уже никогда не вернется, нет. А вдруг и вспомнит…

– Счастлив ваш бог, Сигорд, могли бы вас и подмести за милую душу! Да, вы не смейтесь, нынче на каждом перекрестке или танк, или бронетранспортер. Чуть кто зазевался нетрезвым вечером, или просто показался подозрительным – полиция с военными тут как тут: за шиворот и в кутузку, кормить клопов до выяснения обстоятельств! В камеру, к уголовникам.

– Я и не смеюсь, но насчет танков ты загибаешь, да и бронетранспортеров я что-то там не видел.

– А потому что они, в основном, в центре дислоцированы, зачем в трущобах бронетранспортер? Ну, да, ну в последнюю неделю поубирали войска с улиц, но на полицию все жалуются: они после этого кошмарного убийства все как с цепи сорвались. Облавы каждый день и каждую ночь, бандитов всяких расстреливают без суда и следствия, стоит только им при обыске оружие найти опаснее перочинного ножа. Женщин дубинками бьют, я вас уверяю! – Сигорд вяло ухмыльнулся:

– Не только дубинками. И не только женщин. Когда ногами в живот пинают – а ноги у них в специальных ботинках – ощущения столь же богатые, если не больше, как и от дубинок, по опыту знаю. Насчет расстрелов – не в курсе, не пробовал.

– Это у вас студенческий опыт протестов, да? Волнения, манифестации, ленточки?

– Нет, это опыт обезьянника, так называемого спецприемника, куда полиция влачит для дальнейших разбирательств провинившихся, зазевавшихся и нетрезвых. Обезьянник еще не камера, но уже и не совсем свобода. Впрочем, кому это может быть интересно?..

– Как это – кому??? Мне интересно. Вы ведь никогда про себя не рассказываете, а почему?

– По кочану, дорогой Ян. Вы, любезный сэр, уже не менее пяти минут оторвали от моего производственного совещания с вами.

– А… да, извините, конечно…

– Пятисотку принес?

– Да, естественно, вот. Может, больше надо? – Яблонски замялся на мгновение. – У меня есть… немного…

– У тебя-то, может быть и есть, да у меня не густо. Короче, держи, только пересчитай, двадцать четыре тысячи пятьсот. Итого, вместе с твоими, двадцать пять тысяч ровно. Вот еще тысяча, это тебе на перерегистрацию. Всю нашу команду я только что отпустил во внеочередной отпуск за свой счет, сказал что на месяц, а наверняка – до конца года получится, а то и…. Нас с тобою сей нежданный предновогодний отпуск не касается, потому как мы будем увеличивать Уставный фонд до тридцати пяти тысяч талеров, в свою очередь распределенный на три с половиной миллиона виртуальных акций по пенсу штука. По номинальному пенсу, разумеется, потому как реального пенса нынче за всю нашу контору чохом никто не даст.

– Ну уж вы уж очень мрачно смотрите на мир. Биржа-то на месте стоит, торги идут, время бежит – все у нас будет хорошо.

– Угу. Биржа-то есть, да нам на ней работать нечем. Двадцать пять тысяч талеров – это мой последний резерв, но он ни с каким ноу-хау в совокупности не способен заменить пятьдесят миллионов оборотных средств. Не – способен, понимаешь?

– Понимаю, не возбуждайтесь так, Сигорд. Все понимаю, но выхода другого у нас нет, верно?

– Верно. Разве что дурной кредит на нас свалится. Ты можешь заняться поисками кредита для нас? Вдвоем-то нам не фиг перед монитором сидеть, в цифры пялиться. На любых условиях, если они хоть сколько-нибудь разумны и реальны.

– Ну… попробую… Сразу взяться, или сначала Уставный фонд?

– Уставный сначала. А в первую голову, вне всякой очереди, – деньги на счет положи, не спутай назначения платежа.

– Я – не – спутаю.

– Ну и молодец.

– Рад стараться. А зарплату мы будем получать?

– В перспективе? Будем. В грядущем месяце – это уже как Бог спроворит. Намекаю: если ты немедленно, прямо сейчас, в три своих гулких глотка, допьешь этот хренячий чай и побежишь по Президентскому проспекту, Яблонски, туда, вдаль, по направлению к банку, то ты успеешь положить деньги на наш счет, а я, здесь, на них сыграть.