Оксана Робски: Casual-2: Пляска головой и ногами

Я увидела его в зеркало.

Остановитесь, я вам пакет отдам.

Я остановилась почти посередине дороги. У меня никогда не было проблем с парковкой.

– Здравствуйте, – он улыбался. – Меня зовут Александр.

Ведущий.

– А я знаю, – я тоже улыбнулась. И забрала пакет в открытое окно.

– А у вас зонтик есть?

– Я не люблю зонтики, – сказала я.

И почему-то подумала: если идти вдвоем под двумя зонтиками, взявшись за руки, дождь будет капать? На руки? Или нет?

– До свидания, – сказала я. – И спасибо.

И нажала на кнопку стеклоподъемника.

Дождь хлестал по стеклу, оно плавно поднималось, а лицо ведущего, наоборот, постепенно тонуло и исчезло окончательно, когда мое окно закрылось.

Когда я подъехала к дому, дождь уже закончился.

Как мило: в одном из пакетов оказались чипсы и банка сардин в томатном соусе. И еще тертый пармезан. Никогда не покупала ничего подобного.

За пармезан – спасибо.

А чипсы я не ем. Жизненные принципы не позволяют.

Сардины попробовала. Вкусно.

Съела полбанки и открыла пакет с чипсами.

Доела и то и другое.

Почувствовала себя телеведущей. Опальной.

Ай да Пушкин! Ай да сукин сын! Тоже, кстати сказать, Александр Вот так, значит, телеведущие сейчас с девушками знакомятся.

Я посмотрела на телефон – звонков не было.

Вспомнила его улыбку. И как он тонул. Достойно. Как капитан подводной лодки, который остался на корме. А лодка погружалась в море. Я где-то в кино видела.

Сытая улыбка не сходила с моего лица.

Я вышла на улицу. Странно, дождь прошел, а не холодно. Даже наоборот.

Я посмотрела в небо.

Лучше всего умереть как птица – на лету. Замерзнуть. И падать, продолжая полет.

Самолет Алика потерпел аварию. Они совершили экстренную посадку прямо на воду. Самолет летел из Гватемалы в Москву.

Он спускался по надувному трапу, сняв свои начищенные лайковые ботиночки. Вместо того чтобы ужинать в «Аисте» с друзьями.

Может быть, даже он потерял их. Ботиночки.

По «Муз-ТВ» показывали рейтинг туалетов в ресторанах. На первом месте – туалет с прозрачной перегородкой между мужским и женским. На четвертом – туалет с ванной. В ванне плавали рыбки.

Телеведущий не звонил.

Может быть, он вовсе и не знакомился со мной? Может быть, я действительно оставила пакет в супермаркете, а он по-честному хотел его мне вернуть? И случайно передал свои чипсы? Свои, наверняка любимые, чипсы!

Кажется, я покупала шампунь. В моих сумках его не было.

Зазвонил телефон. Странной, дребезжащей мелодией, как будто жаловался.

Мой телефон исхитрялся сам каким-то неведомым науке и технике способом менять звонок.

Сегодня я бы тоже с удовольствием подребезжала.

– Алло!

«Алло» бывает трех видов: с надеждой, равнодушное, с раздражением. Можно подсчитать количество «алло» из разных групп за целый день и составить психологический портрет исследуемого персонажа.

Все мои «алло» были из первой категории. Я еще надеялась.

Что это не случайность.

Что он со мной все-таки знакомился.

Что он мне позвонит.

Я страдала.

Я лежала на диване в гостиной и с наслаждением страдала.

Я упивалась своим страданием.

Я ждала звонка от мужчины! Прикольно.

В моем возрасте (уже тридцать!), пережив развод (чуть больше года), разочаровавшись в вечной любви (и любви как таковой), я ждала звонка! От мужчины!

– Ну что, ты хочешь стать великой писательницей и зарабатывать кучу денег? – спросили меня из трубки.

– Ну да, хочу, – ответила я, делая вид, что подобные предложения поступают мне по нескольку раз в день.

– Приезжай подписывать договор.

Так было даже лучше.

Я – везучая и счастливая. Мне хочется петь и улыбаться!

Я стану знаменитой писательницей и что там мне сказали про деньги?

А когда он позвонит, мое «алло» будет из третьей категории! «Сколько можно мне названивать!.,»

Я пробежала глазами договор.

В Москве еще не начали топить, и в офисе издательства было зябко.

Я, наверное, последняя в Москве снимала босоножки и переходила на осенние туфли. Я и на «зимнее время» последняя переходила. Принципиально еще неделю не переводила часы. И всюду опаздывала.

– А почему тут написано, что перевод на иностранные языки тоже принадлежит вам?

– Это типовой договор.

Моему издателю было лет тридцать. Он был современный, лысый.

Он заканчивал работу ровно в шесть.

Ровно в восемь он ужинал в компании таких же современных и лысых приятелей.

Конечно, с ними были девушки.