Оксана Робски - Casual-2 - Пляска головой и ногами

Еще несколько месяцев назад внимания на него не обратила бы.

Но не просто же так на платьях вишенки рисуют?

Сан Саныч сказал, что наблюдения за Александром результатов не дали – пока.

– А что он делает? – спросила я.

– Ничего. Вчера в театре был.

– Один? Или с девушкой? – Так спрашивает пациент: «Доктор, я умру?»

– Девушки у него, судя по всему, нет. Хотя, по оперативным данным, была.

– Что такое оперативные данные?

– В основном – соседи.

– И что?

– Вроде съехала. Ты рада?

И теперь он звонит и слушает мой голос Звонил, по крайней мере. И слушал.

«Нет, – говорит доктор, – вы еще нас всех переживете».

Я все время смотрю на телефон.

– И мужу скажи, что охрану сняли! – напоминает Сан Саныч. – И позвони своей этой юристке сумасшедшей, с собачками! Ей скажи!

– Всем бы быть такими сумасшедшими, – ворчу я.

– А все и так такие! – успокаивает Сан Саныч.

Встреча с читателями.

Причем раньше это были в основном встречи с читательницами. А сейчас – и мужчины в очереди, кто-то даже с цветами.

Я – как будто бы без охраны. Всматриваюсь в лица людей, пытаюсь определить, кто из них – от Сан Саныча.

– Скажите, у вас есть мечта? – Толстая тетка в пушистой шубе. Вполне может оказаться оперуполномоченной.

– Есть. – Я отвечаю и одновременно надписываю книги. – Вишневый сад.

– Вы любите вишни или Чехова? – голос из толпы.

Может, это маньяк?

– Чехова. Потому что он написал «Вишневый сад».

– Господа! Не дадим погибнуть от холода бездомным животным! – истерично завопила уже знакомая мне старушка и бросила на стол толстую рукопись своих стихов. – Это наши четвероногие друзья! Это единственные наши друзья!

Я встретилась взглядом с Сан Санычем. Его брови удивлялись острыми треугольниками.

– И ваш единственный! – она ткнула рукой в сторону молодой девушки. – И у вас никого нет! – она хлопнула по плечу мужчину с гвоздикой.

В этот раз ее вывели практически без скандала.

Встреча с читателями не оправдала надежд Сан Саныча. Других сумасшедших на ней не оказалось.

Либо они не проявили себя.

– Значит, это кто-то не из ближайшего окружения, – вздохнул Сан Саныч.

– А ты сам-то овощи ешь? – поинтересовалась я.

– Нет, – честно ответил он. – Только мясо. И рыбу.

Наконец-то зазвонил мой телефон, по которому звонят журналисты.

– Здрасьте! – Девушка говорит скороговоркой. – Это помощник Трубекса! Мы бы хотели…

– А кто это: Трубекс? – мрачно интересуюсь я.

Снежинки тают на лобовом стекле.

– Трубекс – это помощник Крока, промоутера клуба…

– Девушка! – перебиваю я. – А вы почему сами звоните? У вас что, помощника нет?

Вешаю трубку. Все-таки, когда телефон был у Регины, было правильнее.

Дома маму застала в моей раздевалке.

– Ой, ты так рано! – Она изо всех сил старалась скрыть свою растерянность. – Я тут просто…

– Что-то ищешь? – уточнила я.

– Ну, может, тебе что-то не нужно? – Ее глаза заблестели. – Я иду на презентацию «Nokia», и мне совершенно нечего надеть!

Мама выбрала розовый свитер с воротником из серого атласа.

– Шикарно?! – полувопросительно воскликнула она.

– Шикарно! – подтвердила я. Неожиданно мама чмокнула меня в щечку.

– Мам…

– Да? – Она крутилась перед зеркалом.

– А что надо сделать для того, чтобы развестись с мужем и при этом остаться друзьями?

– Мама замерла, как в детской игре «Морская фигура на месте…». Только ее фигура была не морская, а гламурная, и видимо, поэтому взгляда от зеркала она так и не отвела Надо простить друг друга, – сказала мама. Не шевелясь.

– Простить? – переспросила я.

– Конечно, – кивнула мама и наконец-то посмотрела на меня. – И не считать, что ваш брак был несчастливым, что это зря потраченные годы… Что один обманул другого…

– Но я так и не считаю… вроде бы.

– Считаешь, считаешь. В душе. Но на самом деле ведь никто не виноват. – Она сняла свитер и достала с полки розовую блузку.

– Но ведь если люди расходятся, это не просто так… кто-то же все равно виноват… – Я, конечно, имела в виду своего мужа.

– Ты думаешь, что он любил деньги больше, чем тебя? – догадалась мама.

– Конечно! – кивнула я. – Эта блузка тебе тоже идет!

Ее глаза снова сверкнули. Она покосилась на зеркало.

– А ты? Свои юношеские амбиции ты любила больше, чем вашу семейную жизнь.

– Неправда! – возмутилась я.

– Правда-правда, – кивнула мама. – Ты считала, что чахнешь у детской кроватки, вместо того чтобы реализовываться как личность. Было такое?