Александр Щелоков - Хрен с бугра

Все просто, все в рамках обычности.

А сколько таких разговоров состоялось с другими областными Деятелями всех степеней на моем трудовом пути журналиста-руководителя, пока я плелся по нему до пенсионной черты!

Редакционные «мальчики», которым порой было за сорок и за пятьдесят, скрипели перьями, напрягали мозги, выжимая тексты, чтобы затем отдать их на подпись кому-то другому. ВЫШЕСТОЯЩЕМУ.

Временами положение складывалось так, что на газету и работать-то было некому, поскольку «мальчики» корпели над речами начальства, которые затем произносились с трибун разных собраний и партийных активов.

Однажды Зернов, когда мы вместе были в обкоме у Первого секретаря, у главы и фактического вождя области, затеял разговор на больную тему.

— Беда, да и только, — сказал Главный с отчаянием. — Газету уже некому выпускать.

Первый понял, что причина, побудившая Главного обратиться к нему, имела серьезные основания.

— Что там у вас? Только коротко, самую суть.

— Внешне все хорошо. У наших руководителей в последнее время вдруг появился вкус к выступлениям в печати…

— Почему это хорошо только внешне?

Первый задал вопрос и нахмурился. Он никогда не поддерживал бесед, которые даже в малой мере задевали честь и достоинство лиц номенклатуры. Сами эти лица нередко вываливали в грязи не только свои упитанные тела, но и нетленные руководящие души, однако говорить об этом вслух, предварительно не оглядевшись вокруг, возбранялось самым решительным образом. Считалось, что судить руководящих — дело руководящих более высокого ранга.

— Потому хорошо лишь внешне, — ответил Главный, — что ни у кого вкуса самим писать статьи как не было, так и нет. Все за них делается в редакции.

И тут их разговор прервал телефонный звонок. Первый быстро взял трубку. Звонили по дальней связи.

— Москва? Да-да, слушаю, — на миг он прикрыл микрофон и шепотом пояснил: — Газета «Правда».

И тут же стал повторять:

— Да, да, да. Статья такого рода в принципе готова. Готова, говорю. Осталось сесть и написать. Есть, договорились. Будет к сроку. Мое слово.

С чувством исполненного перед Москвой долга Первый положил трубку на рычаг и повернулся к нам.

— Ну, — спросил он Главного, — слыхал? Так будет у меня статья к сроку? Или нет?

Главный молчал. Не знаю, то ли он в самом деле не понял намека, то ли ждал, когда его попросят об услуге прямо, а не намеком. И Первый попросил:

— Надеюсь, Костя, на твою помощь. Я чертовски занят. А тебе — раз плюнуть. Верно?

— Всё ясно, — сказал Главный. — Ставьте задачу.

Первый откинулся на спинку кресла, потянулся, хрустнув суставами.

— Задача простая. Нужна статья о моем опыте партийного руководства сельским хозяйством. Конечно, от первого лица. Не трудно? Срок — до конца недели.

— Трудно, — сказал Главный со вздохом. — Но вы говорили, что всё продумано.

— Го-го! — засмеялся Первый. — Что ж, по-твоему, я должен сказать «Правде», что буду писать не продумав? Ну-ну!

Повеселившись и пошутив, Первый опять стал серьезным:

— Не так страшен черт, Константин. Подумаешь — и напишешь.

Он сказал, будто точку поставил. И я опять понял: право на умственный паразитизм в руководящих партийных кругах священно.

По моему второстепенному положению с Первым иметь дела приходилось не часто. Потому нетрудно представить, с каким любопытством я шел на совещание в областной комитет родной Коммунистической партии, где Видный Деятель областной современности должен был ставить задачу подготовки достойной встречи Нашему Дорогому гостю из столицы — Никифору Сергеевичу Хрящеву.

В конференц-зале собрались те немногие приглашенные, кому по положению предстояло готовить мероприятие. Как известно, на кухню не приглашают посторонних. Здесь кухня требовала особой закрытости.

Сейчас такие дела именуют «политическими технологиями», в то время подобных слов никто не употреблял, но суть, в конце концов, не в названии, а в существе.

Первый сидел во главе стола, положив руки на красную сафьяновую папку. Над ним за его спиной на стене висел новенький портрет Хрящева, исполненный маслом. Дорогой Никифор Сергеевич, чуть прищурившись, с нескрываемой насмешкой и некоторым здоровым подозрением поглядывал на собравшихся. Выглядел он лет на двадцать моложе своего возраста и казался заразительно бодрым и энергичным.

— Начнем, пожалуй, — сказал Первый. — Все расселись?

Он вынул из руководящей красной папки листок и показал его нам.