Люциус Шепард - Кольт полковника Резерфорда

– Наверно, была масса впечатлений?

– Да какая там масса, в этих поездках мы почти ничего не видим – из аэропорта сразу в выставочный зал, а оттуда в аэропорт и на обратный рейс. Ну, еще в бар какой заглянем. Рита это любит: найти новый бар и оттянуться по полной.

– Но вы наверняка встречали много интересных людей, – сказала мисс Сноу уже не столь бодрым голосом.

– Всякое бывало. – Джимми напряг память, и первым из интересных людей ему вспомнился один парень в Биллингсе, который мог стать рядом со школьным автобусом и помочиться так, что струя перелетала через его крышу. Покопавшись еще, он нашел более подходящего кандидата. – Был один тип в Лос-Анджелесе. Продюсер. Хотел взять меня консультантом в какой-то боевик и пригласил нас с Ритой на вечеринку. Шикарный дом на холме с теннисным кортом, бассейном – все как положено. Мы там не пробыли и пяти минут, как встретили Кевина Костнера.

– Пра-авда? – Букву «а» она растянула на два слога. – Я его обожаю! А как он живьем?

– Мне показался не так чтобы очень. Сперва ухватил меня за руку и чуть ее не оторвал, а потом улыбнулся такой честной-честной улыбкой – знаете, как улыбается проповедник, прикидывая вес твоего кошелька. А вот Ритой он вроде как увлекся. Затащил ее в угол и давай блистать эрудицией на индейскую тему. Я думал, Рита его срежет на корню, но она решила подыграть и рассыпалась бисером: «Ах, мистер Костнер, как много вы знаете! Мой народ так благодарен вам за все, что вы для нас сделали!» А потом она погнала что-то про тайные обряды своего племени – натурально бред сивой кобылы, но Костнер попался, развесил уши и даже начал делать пометки в блокноте. Вот была умора!

Мисс Сноу вежливо хихикнула:

– А кого еще из кинозвезд вы видели?

– Там еще был парень, чье лицо раньше часто мелькало в телеке, не помню названия шоу. Он все время корчил забавные рожи.

– Может быть, Джим Керри? – предположила мисс Сноу, но Джимми сказал, что тот парень был толстым и на вид лет шестидесяти.

Исчерпав на этом наличный запас интересных людей, он попросил мисс Сноу рассказать немного о себе. Как в большинстве подобных случаев, она начала с заявления, что рассказывать ей особо нечего, после чего приступила к собственно рассказу. Впечатление было такое, будто она откупорила бочку, полную слов и мыслей, затычка от которой тут же куда-то запропастилась, и остановить поток было уже невозможно. Она говорила о своих детях – Брэнди, Джобе и Селине (названной в честь ее любимой певицы), – которым сейчас от восьми до двенадцати, о своей профессии (косметолог, но без лицензии, которую она надеется получить в Сиэтле), о своей церкви (Церковь апостольского единения с центром в Кенте, штат Огайо), о своем любимом коте, не пережившем столкновения со спортивной тачкой какого-то богатого сукина сынка. Джимми поразила горячность, с какой она излагала все эти банальные вещи. Перед ним была женщина, чья страстная натура долгое время не имела возможности раскрыться. От ее жестов и мимики исходила неистовая энергия, а ее по-прежнему дрожащий голос теперь, казалось, дрожал от избытка внутренней силы, от слишком большого эмоционального напряжения, которое столь хрупкий инструмент был просто не в состоянии выдержать. Увлекшись рассказом, она придвинулась ближе к нему; верхняя пуговица ее платья расстегнулась, и он мог видеть контур ее соска, проступающий под тонкой материей лифчика. Это зрелище неожиданно спутало его мысли, пробило разграничительный барьер в мозгу, и вещи, ранее хранившиеся там по отдельности, теперь свалились в одну кучу. Тотчас же из этой кучи выбрался на первый план один из персонажей его истории и подсказал новый сюжетный поворот. Как долго ему пришлось ждать... очень, очень долго... Джимми встряхнул головой, чтоб вернуться к реальности. Мисс Сноу ничего не заметила. Она сейчас была далеко отсюда, вспоминая поездку с детьми в Канаду, на остров Ванкувер, где какой-то негодяй попытался всучить ее старшему пакетик с марихуаной. Население этого острова, как вскоре выяснилось, сплошь состоит из производителей и потребителей дури с большой примесью сексуальных маньяков; дошло до того, что они там дважды в год открыто устраивают какие-то наркотически-нудистские фестивали. На этой ужасающей картине упадка нравов и дикого разгула преступности по ту сторону канадской границы энергия ее повествования иссякла; наступило молчание. Персонаж из истории Джимми между тем никак не успокаивался: у него было свое собственное видение происходящего. Какой же одинокой и несчастной казалась сейчас эта женщина, как непохожа она была на ту девочку, с которой он когда-то беззаботно резвился в саду, и воздух летних сумерек густел, пропитываясь ароматом самшита... Джимми решительно захлопнул дверцу, ведущую в его историю, и посмотрел на мисс Сноу. Она ответила ему быстрым взглядом и вздохом, в котором проскользнуло разочарование. «Ах, ну конечно, вам сейчас не до меня», – должен был означать этот вздох. Джимми не нашел иного способа поддержать беседу, кроме как вернуться на деловые рельсы.