Георгий Стенкин - Школа, как это было... Часть I

Я позволил ему сесть, и сказал: — Вы где остановились?

Тем самым, давая понять, что я знаю, что он в служебной командировке и что он не местный.

Он без удивления взглянул на меня, совершенно спокойно.

И ответил:

— Здесь отель, в трех кварталах на юг.

— Да, я специально остановился поближе к вам, что бы ни тратить много времени на переезды.

Я продолжил эту игру в дедукцию:

— Значит, вы планируете, что эта наша встреча — не последняя. Хочу вас сразу предупредить. Я не собираюсь не во что ввязываться. У меня слишком насыщенный период сейчас и завтра я наверняка уже буду в Лондоне.

Если ему что-то от меня нужно, он сразу сейчас это выложит, я быстро решу как с этим быть и займусь своими делами.

Но не тут то было.

— Мы в курсе, что на завтра у вас запланирована встреча в Лондоне.

Сказал он. И замолчал.

Вероятно, его стратегия разговора изначально была построена на игре в дедукцию. Или это просто такая манера.

Ага!

Это началось объяснение ситуации. И продолжилось позиционирование. Да, я пришел к вам, но я все о вас знаю. И поэтому…

Этого нельзя допустить. Мне совершенно не к чему сейчас дополнительная нагрузка, в виде людей, которые все обо мне знают, и чего-то будут добиваться.

И потом это «мы»…

Но те, первые, в серых костюмах, говорили о моих одноклассниках. А этот ссылался на них. Значит, между ними есть связь. Поэтому он уверен, что, во всяком случае, интерес у меня есть. И поэтому «а» уже сказано. Именно из-за этого он так уверенно себя и ведет. Использует тактику подкормки. Раз уж я беседовал с первыми, то эта тема меня интересует. Подкормили и поехали дальше.

Надо жестче, дедукция дедукцией, а идти ни у кого бы то ни было, на поводу я не собираюсь. Пусть я проглочу ещё пару наживок, но зато я узнаю, в чем суть и смогу сориентироваться, как поступать дальше.

— А какое отношение вы имеете к Владимиру Ивановичу? Я так понял, что он связан с какими-то секретными службами. То есть он — человек подневольный, на службе. Поэтому я ему помогал — отвечал на его расспросы о моих одноклассниках. А вы я вижу или сам по себе, или ваша служба совсем другого рода. Так какова же связь?

Он должен практически сразу сказать мне, в чем суть его появления, и естественно каким боком тут мои одноклассники.

На это он ответил:

— Связь, конечно, есть, но мне не нужно помогать. Я как раз пришел рассказать вам о ваших одноклассниках. Рассказать то, чего вы о них не знаете. И я уверен, что вам это интересно.

Вот, «лед тронулся, господа присяжные заседатели».

— Да, допустим.

Сказал я.

— Но для чего вам то делиться со мной этой информацией. Вы из «Красного Креста» или из какого-нибудь благотворительного фонда. Давайте сначала расставим приоритеты, а потом уже будем излагать.

— Я не уверен, что чего я не знаю о своих одноклассниках, то я очень хочу знать. Может быть лучше оставить их в моей памяти такими, какие они для меня и есть?

Он держал паузу. Этот Марат Камчаткин.

Значит у меня, уже нет выбора.

Шантаж, обыкновенный шантаж.

Ты «батюшка», когда-то и куда-то вляпался, а сам то не догадываешься.

А мы знаем.

И теперь пора платить «до-о-лжок».

Так. Доигрались в воспоминания о школе.

Но если, это так серьезно, то стоит взвесить возможности отходных маневров. Потому, что, как бы ни были серьезны их аргументы, я, тем не менее, сижу в кресле и беседую с приятным человеком. А не нахожусь в какой-нибудь клетке с охраной. Значит основа моего участия все-таки болеё-менее свободная. Будут возможности и для маневров. Всегда можно будет позвонить, кому нужно, да и свободу перемещений мне вряд ли ограничат.

Прямо детектив какой-то получается.

И ещё. Если они действительно знают достаточно, то они знают, насколько я дорожу своими одноклассниками. И уже просчитали, что я реально могу сделать. А уж если бы во всем этом была какая-то угроза, то и разговаривали бы со мной иначе.

Значит деньги. Кто-то, что-то знает, и решил на этом заработать. А я могу в этом помочь.

Бизнесом будем заниматься. Тогда проводим разведку маркетингом (боем).

— Хорошо.

Сказал я.

— Рассказывайте. Что вы знаете о моих одноклассниках? Я последнее время усиленно пытаюсь их всех найти. Пока как-то тяжело получается. Надеюсь у вас информации побольше.

«Новеньких» у нас за десять лет было несколько, человек пять — семь. Но эта «новенькая» своим появлением в нашем классе произвела настоящий фурор.