Робин Уильямс - Ассистенты

Мы сидим в гостиной Виктории, Джонни вышагивает перед нами.

— Ты не в курсе, что все это значит? — обращается он к Микаэле.

— Нет.

— Но ты ведь работаешь у этой женщины, разве не так? — машет он руками. — Боже мой! Для чего же Виктория собрала пресс-конференцию?

Может, она хочет рассказать всему миру об огромном мешке с дерьмом — своем менеджере?

— Может, она хочет сообщить всем, что сериал с ее участием закрыт? Или предъявить иск телекомпании за дискриминацию по возрасту? — предполагаю я. — Или…

Глаза Джонни округляются.

— Если она предъявит иск, это станет концом ее карьеры. К ней больше никто не приблизится. Думаю, в любом случае все кончено, и тем более если дело в этом чертовом иске.

— Я не собираюсь обращаться в суд, но спасибо тебе за доверие, — холодно произносит Виктория.

Мы вздрагиваем, когда она входит в комнату в черном шелковом костюме и туфлях из крокодиловой кожи.

— Классно одета, — шепчу я Микаэле.

— Ей сшили этот костюм вчера вечером.

— Похоже, она собирается о чем-то объявить.

Волосы Виктории высоко заколоты. Кажется, она совсем не накрашена, что странно для женщины, посещавшей курс красоты известной визажистки Тэмми Фэй. Кожа на лице Виктории приглушенного бледно-желтого цвета, а на носу сухая и красноватая. Под воспаленными глазами пролегли темные круги.

— Виктория, что происходит? — встает Джон. — Я очень переживаю.

Морщусь от его неискренности и лезу в карман за таблеткой «Тамс» [24]. Я глотаю их сейчас, как мятные пастилки. Покупай я их по рецепту, давно бы уже прослыл наркоманом.

— Если Лорн тебя обидел, клянусь, я заставлю его заплатить за это, — кипятится Джонни.

Виктория присаживается на низкую кушетку.

— Пресса уже собралась?

— Да, — отвечает Джонни.

— Си-эн-эн?

Джонни смотрит на меня. Такой суматохи в Брентвуде не было с момента убийства Николь Браун Симпсон.

— Приехали репортеры всех крупных телекомпаний, — киваю я, — а также съемочные группы «Энтертейнменттунайт», «Хард копи» и «Экстра».

— А телешоу «Окно в Голливуд» ? — интересуется Виктория. Не успеваю ответить, как она уже поворачивается к Микаэле: — Где Мэтт?

— Я разбудила его полчаса назад и попросила спуститься.

— Позвони ему снова.

— Конечно. — Микаэла выходит из комнаты и через мгновение возвращается.

Мы нервно переглядываемся, а Виктория застывает на кушетке в состоянии, похожем на транс. Наконец Мэтт удостаивает нас своим появлением. Он не торопясь входит в комнату в мятой футболке и обрезанных джинсах.

Виктория спускает ноги с кушетки.

— Мэтти, подойди, сядь со мной. Мэтт уходит в другую сторону.

— Откуда тут вертолеты?

— Я собираюсь сделать заявление и хочу, чтобы ты меня поддержал, — объясняет она, протягивая ему руку, и ее глаза наполняются слезами. — Я больна, Мэтти. Пожалуйста, ты — единственное, что у меня осталось.

Мэтт садится, но по его виду понятно, что его волнует только он сам. Я поражен, насколько в этом он похож на свою мать.

— Вот она!

— Она уже здесь!

Виктория, Джонни и Мэтт идут по подъездной дорожке навстречу толпе. Мы с Микаэлой держимся позади. Виктория опирается на руку Мэтта, как будто от этого зависит ее жизнь, а парень борется с желанием высвободиться и убежать.

Толпа напирает, как стая касаток, окружающая раненого морского льва. Охранники и полицейские изо всех сил стараются сдержать людей. Шумят камеры, перематывается пленка, репортеры устремляются к нам, подняв диктофоны высоко над головой и громко выкрикивая вопросы:

— Виктория, в чем дело?

— Виктория, браку наконец пришел конец? Внезапно замечаю знакомое лицо в бушующей толпе.

— Это Рейчел? — спрашиваю Микаэлу.

Она поднимает голову, но Рейчел уже исчезла среди папарацци, и мы потеряли ее из виду.

— Виктория ужасно выглядит, — несется отовсюду. — Что с ней стряслось?

Ворота оживают, медленно открываются, и толпа репортеров, почуяв запах жареного, устремляется вперед. Все что-то кричат, а полицейские стараются удержать бегущих, не позволяя им прорваться на территорию дома. Виктория, Джонни и Мэтт приближаются к импровизированному подиуму. Мы с Микаэлой остаемся сзади.

— Это ее ребенок? — кричит кто-то.

— Как его зовут?

— Джон.

— Нет, Джим.

— Мэтт, — поправляют их.

Виктория поднимает руки, как Моисей, и толпа постепенно замолкает. Она смотрит на огромное количество микрофонов и молчит, изо всех сил стараясь казаться печальной, но нет сомнений — актриса наслаждается всеобщим вниманием.