Юрий Козлов - Враждебный портной

Каргин учился в английской школе. Его знаний хватило на то, чтобы уяснить, что бюстгальтер говорит на другом языке. На немецком, определил Каргин, воспитанный на советских фильмах про войну. Издеваясь над безоружными людьми, фашисты в этих фильмах отрывисто и командно каркали, так что немецкий язык с экрана воспринимался как удар в морду.

Каргин, открыв рот, уставился в источник звука. Девушка в свою очередь с недоумением уставилась на него. Каргина прошиб пот, как если бы на него гестаповец навел « шмайсер » и рявкнул: « Шнелль !» Он долго и тупо молчал, так что бюстгальтеру пришлось перейти на русский.

« Хочу сняться !» — возвестил бюстгальтер.

«Хорошо, что не расстрелять», — перевел дух Каргин.

« Ты идиот ?» — спросил бюстгальтер.

«Идиот, — самокритично ответил Каргин, — если слышу тебя. Бюстгальтеры не разговаривают».

Самое удивительное, что подружка Каргина не участвовала в разговоре. Они уже вышли из кафе, где выпили бутылку кислого сухого вина, съели по нескольку политых сиропом шариков разноцветного мороженого из металлических вазочек. В пустом вестибюле Каргин дрожащими руками держал ее за плечи, а она внимательно смотрела на него из-под челки пуговицами-глазами . Потом она осторожно взяла Каргина за руку, приложила его ладонь к своей груди. Тогда-то он и услышал ободряющее бюстгальтерное: « Vorwarts! » {4} 4 Vorwarts! — вперед (нем.). Но тут в кафе зашли два грузина в больших кепках, и подружка отстранилась . Грузинов интересовало, наливают ли в этом кафе коньяк.

Они долго шли по каналу Грибоедова. Впереди показался выгнутый мост со львами. Золотые крылья львов нестерпимо сверкали в вечернем солнце, как если бы вокруг львов роились золотые пчелы или львы вздумали куда-то лететь и их крылья уподобились опять же золотым пропеллерам.

Он хочет сняться, поднимает меня в атаку, размышлял Каргин, краем глаза отмечая, что глаза­-пуговицы, широко открытые ему навстречу в кафе, сейчас как будто начали застегиваться. Но как, где? Плацдарм отсутствует ! Рука девушки выскользнула из его руки, как если бы воздух превратился в прохладную воду, а рука — в шуструю рыбку.

« Дух » , — странно отреагировал на его тоскливые мысли бюстгальтер.

«Что “дух”? Какой “дух”?» — не понял Каргин.

« Ты ничего не предусмотрел . Ты ни на что не способен » , — строго констатировал бюстгальтер .

«При чем здесь дух?»

Каргин вдруг вспомнил одноклассника по фамилии Гогот, первым из мужской половины их класса протоптавшего тропинку в большой секс . Первопроходец Гогот все предусматривал, наладившись водить иногородних девчонок из медицинского училища в гостиницу « Желобок » при Доме колхозника у Сенного рынка. Там, по традиции, у постояльцев не спрашивали паспортов. У Гогота была наглая (даже когда он молчал) рожа, рост — под два метра. Фирменные джинсы « Lee » — предмет всеобщей зависти — он заправлял в шнурованные сапоги, а во внутреннем кармане носил, как талисман, германский железный крест, который охотно показывал девушкам. Вероятно, он и впрямь напоминал выдававшим ключи гостиничным теткам (они точно не знали, что такое джинсы, а сапоги наверняка уважали) колхозника, пусть даже колхозника будущего . За одноместный номер в «Желобке», как уверял Гогот, с него брали рубль шестьдесят в сутки. С будущими медсестрами не было никаких проблем. Во-первых, они отлично разбирались в вопросах половой гигиены. Во-вторых — отчаянно скучали в общаге возле рынка. Когда девчонка скучает, учил Гогот робеющих на пороге большого секса одноклассников, тело ее бунтует . Он освобождал номер, как правило, через час. Так что у теток был свой интерес его пускать.

Туда, не сомневался Каргин, якобы на ознакомительную экскурсию с жизнью селян сладкоречивый Гогот и увлек бы девушку с глазами-­пуговицами, окажись он на его месте . Гогот и дух... несовместны, к месту вспомнился недавний урок литературы, как гений и злодейство ! Но он тут же сник, вспомнив, что не далее как вчера упрашивал Гогота взять его с собой в медицинскую общагу, а оттуда (если повезет) в «Желобок», где Каргин брался оплатить не только два номера, а еще и угощение с шампанским.

« ГДР, — едва слышно прошелестел кружевными губами бюстгальтер, видимо имея в виду страну-производителя, свою, так сказать, A lma Mater, — Германия станет единой, — вдруг сменил тему, определенно забыв о желании « сняться » , — но дух сохранится только в немцах, которые жили в восточной зоне . В русских тоже дотлевает остаточный дух, — продолжил бюстгальтер, — но вы отключены от источников энергии, поэтому ваш дух рассеивается в пространстве . — И после паузы: — Дух организует пространство . Нет духа — прощай пространство ! Россию разорвут на куски » .