Харуки Мураками: Сборник рассказов

— Я больше никогда не встречусь с ними всеми, — подумал овца, — ни с двумя скрученнолицыми, ни с сёстрами 208 и 209, ни с тётушкой-кайрой, ни с Никчемухой, ни с профессором-овцой, ни с Его Преосвященством Святым Овцой…

От одной этой мысли на глаза овцы навернулись слёзы. Ещё бы, он с ними так сдружился!

Вернувшись в общежитие, он обнаружил в почтовом ящике Рождественскую открытку с картинкой овцы. В ней было написано: "Мир и счастье миру овец".

Перевод с японского: Андрей Замилов

Я начал клевать носом прямо за тарелкой супа.

Выскользнула из руки и со звоном ударилась о край тарелки ложка. Несколько человек обернулось в мою сторону. Слегка кашлянула сидевшая рядом подруга. Чтобы как-то спасти положение, я раскрыл правую ладонь и сделал вид, будто рассматриваю её то с одной, то с другой стороны. Ещё не хватало опозориться, уснув за столом!

Секунд через пятнадцать я закончил свои наблюдения, глубоко вздохнул и вернулся к кукурузно-картофельному супу. Тупо ныл занемевший затылок. Так больно бывает, когда натягиваешь козырьком назад тесную бейсбольную кепку. Сантиметрах в тридцати над тарелкой неторопливо покачивалось белое газообразное тело в форме яйца и шептало мне на ухо: "Хватит тебе маяться. Давай, засыпай!"…Причём, повторяло это уже не в первый раз.

Газообразное тело периодически тускнело и опять становилось чётко различимым. И чем дольше я пытался подметить мельчайшие изменения его контура, тем тяжелее становились веки. Разумеется, я несколько раз тряс головой, крепко зажмуривался, а затем внезапно раскрывал глаза, пытаясь прогнать это тело. Но оно не пропадало, продолжая всё также парить над столом. Боже, как хочется спать!

Тогда, поднося ко рту очередную ложку, я попробовал мысленно произнести по буквам словосочетание "кукурузно-картофельный суп".

corn portage soup

Нет, слишком просто — никакого эффекта.

— Скажи какое-нибудь длинное слово, — обратился я к подруге. Она преподаёт в средней школе английский.

— Миссисиппи, — ответила она тихо, чтобы никто не услышал.

"MISSISSIPPI", — разложил я в уме. Странное слово! По четыре буквы «S» и «I», две — «P».

— А ещё?!

— Ешь молча, — возмутилась она.

— Я спать хочу.

— Вижу. Только прошу тебя — не засни. Люди смотрят.

Нечего было идти на эту свадьбу. Как вам нравится: мужчина за столом подружек невесты? К тому же, она мне совсем не подружка. Нужно было однозначно отказаться, — лежал бы сейчас в своей постели и видел уже седьмой сон.

— Йоркшир терьер, — внезапно сказала она. Но я не сразу понял, к чему это?…

— Y-O-R-K-S-H-I-R-E T-E-R-R-I-E-R, — произнёс я на этот раз вслух. Сколько себя помню, всегда хорошо сдавал тесты на спеллинг.

— Вот так, прекрасно. Потерпи ещё час. Через час я сама тебя уложу.

Покончив с супом, я три раза подряд зевнул. Несколько десятков официантов, толпясь, убирали суповые тарелки, подавая вместо них салат и хлеб. Хлеб, как казалось, прошёл неблизкий путь, прежде чем оказаться на столе.

Не унимались бесконечные речи, которые, на самом деле, никто не слушал. И темы такие: о жизни, о погоде… Я опять начал засыпать, и тут же получил по щиколотке носком её туфли.

— Извини, но мне впервые в жизни так сильно хочется спать.

— А что ты делал ночью?

— Размышлял… от бессонницы… о разных вещах.

— Ну, тогда поразмышляй и сейчас. Только не засыпай! Ведь, свадьба моей подруги.

— Но не моей, — возразил я.

Она вернула на тарелку хлеб и молча уставилась на меня. Я смирился и принялся за гратин из устриц , напоминавших по вкусу доисторических животных. Поедая устриц, я превратился в великолепного птеродактиля, в мгновенье ока перемахнул через первобытный лес и окинул пронзительным взором пустынную поверхность земли.

Там, по виду средних лет учительница фортепьяно делилась своими воспоминаниями о детских годах невесты: "Она была самой настоящей «почемучкой» и заваливала вопросами, пока не надоест. В остальном же ничем не отличалась от своих сверстников". А в конце как никто другой душевно сыграла на пианино. "Хм-м", — подумал я.

— Ты, наверное, думаешь, что эта женщина — скучная? — спросила она. — На самом деле — прекрасный человек!

— Хм-м.

Остановив занесённую ко рту ложку, она впилась взглядом в моё лицо.

— Правда-правда! Может, ты не поверишь…

— Верю, — ответил я. — Вот высплюсь, проснусь — тогда смогу верить ещё сильней.

— Она и в правду чуточку банальна, но банальность — не такой уж и порок.