Владимир Лобас - Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста

Инспектор Комиссии такси и лимузинов навесил драгоценные эти бляхи на капоты двух новеньких чекеров, и мы со Стивом двинули в город через мост Квинсборо, за которым нас поджидала бездомная душевнобольная «регулировщица»…

Дувший с Ист-ривер ветер облепил ее фигуру тоненьким платьицем с оборванным вкось подолом; ветер растрепал тяжелый сноп ее длинных, цвета спелой пшеницы волос, а она, то и дело прикладываясь белозубым ртом к горлышку бутылки в бумажном пакетике, гнала наши чекеры в Манхеттен! в Манхеттен! – и захлебывалась от веселого вина, от собственного хохота и ветра; и, проезжая мимо нее, я был счастлив ничуть не меньше, чем она!..

Меня ждали мои – еще не наезженные – двести пятьдесят тысяч миль; но, чтобы рассказать о них: о дороге, которая вела, вела и в конце концов привела меня на станцию, с которой отправился мой поезд в будущее, мне придется, передохнув малость после первой части «Желтых королей» (это книга «Водители», которую вы прочитали и которая стоила мне шести лет мучительного труда за письменным столом), – взяться за вторую часть – «Хозяева»…

И сколько бы сил у меня ни отняли эти, не существующие покамест страницы, я обязательно их напишу, уж хотя бы потому, что никак не могу забыть ни старого парализованного кэбби из отеля «Апартаменты принца», ни того, как пришлось моей жене и мне, спасая жизнь сына, сперва просить защиты у бруклинской полиции и у судьи, а потом бежать из «рая бедняков» – из нашего комфортабельного и дешевого дома, принадлежащего городу. Во что бы то ни стало обязан я написать и особую главу – о гангстерах одного из самых жестоких кланов нью-йоркской мафии – Комиссии по такси и лимузинам, которые воспрянули духом при новом «крестном отце», надели черные рубашки, в пять-шесть раз расширили бизнес и уже не только грабят таксистов, но и бьют (чего прежде все-таки не бывало), и порой – до смерти… Не могу я, конечно, забыть ни того, как встретил в каменной пустыне Нью-Йорка своего спасителя – таксистского бухгалтера мистера Гопника, ни того, как однажды нашел-таки в своем чекере мешок с деньгами – точь-вточь, как мне предсказала цыганка в мой первый таксистский день…

Как-то не по себе становится мне при мысли, что, если я поленюсь, махну рукой и заброшу свою писанину, то ведь больше никто на земле обо всем об этом не вспомнит!..

Четверть доллара, двадцатипятицентовая монета.

Обезьяна (англ.)

Это было до эпидемии СПИДА.

Большая многоместная легковая машина.

Там, в России, нас не считали русскими. В паспорте у каждого из нас было проставлено: «еврей». Именно как евреям нам и разрешили уехать. Но едва мы пересекли границу, как все вокруг, поскольку мы говорили между собой по-русски, стали называть нас русскими, и теперь мы сами часто говорим о себе: «русские».

Лицензия – в данном случае водительские права таксиста.

Маленькая улочка, где живут только очень богатые люди.

Устройство, отсчитывающее плату поминутно: за простой кэба.

Двадцать пять центов с каждой «посадки» из заработка таксиста в те годы вычитал профсоюз.

Нью-йоркский кэбби обязан (я и по сей день не знаю, для чего это нужно) регистрировать в путевке: где и в какое время он получил каждую работу, сколько человек село в машину, куда и к какому времени они были доставлены, какую сумму выбил счетчик. За каждую пропущенную в путевом листе запись правила Комиссии по такси и лимузинам предусматривают штраф.

Сигарета-самокрутка, начиненная марихуаной.

Политика «разрядки».

Я люблю деньги! (англ.)

Искаженное англ. «stupid» – глупый.

Искаженное англ. «thank you» – спасибо.

Искаженное англ. «Twelve dollars each» – по двенадцать долларов с каждого пассажира.

Why – почему (англ.)

Искаженное англ. «thank you very much» – большое спасибо.

Кинотеатры, где показывают порнографические фильмы.

Улочка над Ист Ривер, где живут только богатые.

Ермолка.

Джон Фитцджеральд Кеннеди.

«Не работаю». Согласно «Правилам» таксисту разрешено включить сигнал «Off duty», закончив рабочую смену, либо – в обеденный перерыв или при неисправности машины.