Владимир Лобас - Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста

Пять прожитых в Америке лет, пусть немногое, но все-таки кое-что изменили в моем образе мышления, и теперь я смутно догадывался, что, претендуя на некую миссию: ГОВОРИТЬ СОВЕТСКИМ ЛЮДЯМ ПРАВДУ! – сам-то я оставался, пожалуй, «советским человеком», только – навыворот, с обратным знаком…

Каждый прожитый в Америке день делал меня чуть-чуть более похожим на людей, окружавших меня, и я постепенно начинал сознавать, что говорить правду советским людям нужно было и там; а теперь, в Нью-Йорке, жить духовной жизнью России, которую я по собственному желанию покинул, – это поза; и не надо пытаться подчинить (или посвятить) свою жизнь какой-то единственной, пусть и достойной цели (даже КРАСНОЙ ЛАМПОЧКЕ, к которой я когда-то так рвался), а надо – просто жить…

Я уже побывал по меньшей мере у десятка таксистских брокеров и на площади Колумба, и на Десятой авеню, и уже сторговал у Джерри старенький кэб и восстановил былое знакомство с Джозефом-Иоськой, но решил все же не подписывать контракт на аренду медальона, пока не наведаюсь еще раз – в рыбный магазин…

Звенели на тарелках весов смерзшиеся серые комья; черный продавец-подросток вдохновенно обвешивал, обсчитывал и развлекал толпу.

Заметив меня среди покупателей, Миша не выразил особой радости.

– Ты очень долго думал, – сказал Миша через прилавок. На место, которое некогда предлагалось мне, был взят другой человек…

Но ведь я пришел к Мише вовсе не за тем, чтобы получить работу в его лавке. Я хотел предложить богатому рыбнику – бизнес! Мы с ним на пару купим корпорацию: два такси – одно для него, а второе для меня. На своем кэбе я буду работать сам, а Мишин сдадим в аренду. Я буду следить за этой, второй машиной, как за своей, буду нанимать шоферов. Через пять лет банковские займы будут погашены, и Миша, не ударив палец о палец, утроит вложенный капитал: станет владельцем полностью выплаченного медальона… Чем плохой бизнес?

– А кто говорит, что плохой?! – откликнулся Миша и поинтересовался, сколько денег нужно вложить, чтобы купить два медальона…

– Тридцать шесть тысяч, – назвал я самую низкую цифру брокера из Южного Бронкса.

– Гит! – кивнул Миша и поинтересовался еще одной подробностью: какую часть этих денег должен дать он и какую даю я…

К неприятному этому вопросу я был, разумеется, вполне готов. Моя доля вложений составит ровно пятьдесят процентов, но – в виде восемнадцати чеков по тысяче долларов каждый, которые Миша будет ежемесячно депонировать на свой счет… Ничего больше добавить я не мог; черед говорить был Мишин, и он сказал:

– Если я даю деньги, а ты – чеки без покрытия, то, Володя, это – не называется бизнесом…

Я молчал; глупо было ожидать иного ответа – от лавочника.

– Будет лучше, по-моему, купить вместо двух такси одно, – уже откровенно куражился надо мной торгаш: – Как ты считаешь?

– Тебе виднее, – сказал я, – Покупай одно…

– Володя, ты не хочешь понять, о чем я с тобой говорю, – не унимался Миша. – Меня лично такси не интересует. Как ты смотришь на то, чтобы мы купили один медальон – для тебя?..

Только теперь я смекнул, куда он гнет:

– Какие же ты возьмешь с меня проценты?

Самодовольное лицо помрачнело:

– А зачем мне твои проценты?..

– Какая же тебе выгода одалживать мне деньги?

– Выгода? – обиделся этот торгаш. – Очень большая! Если мне хорошо, так я хочу, чтоб и тебе было хорошо – вот моя выгода…

Чего угодно я ожидал – и грубого отказа, и ростовщической ловушки, и только не оставил за лавочником права на поступок, которого мне самому покамест не довелось совершить… И потому, скомкав слова благодарности, которых Миша действительно ждал от меня, я стал распространяться о гарантиях-о заверенном у нотариуса по всем правилам долговом обязательстве, в котором черным по белому…

– Володя, если ты захочешь украсть мои деньги, – перебил меня Миша, – эта бумажка мне не поможет…

И хотя не сразу, не назавтра, и не через неделю, а месяца через три, когда медальон подскочил в цене тысяч на шесть, когда условия банковского займа стали жестче, я получил от Миши восемнадцать пачек по тысяче долларов в каждой, и с этого момента моя жизнь опять (в который уж раз!) – началась заново…

В Южном Бронксе, в конторе Майкла Росса я встретился с моим будущим партнером Стивом, таксистом, который десять лет оттрубил за баранкой гаражного кэба, собирая восемнадцать тысяч на первый взнос, – и мы поставили свои залихватские подписи под бумагами, которые свидетельствовали, что отныне медальон 4G36 принадлежит Стиву, a 4G37 – мне.