Сергей Алексеев: Узел

Оставив коней, Серега стал осторожно подкрадываться к месту вчерашнего ночлега. Примерно через час должна была наступить темнота, и он торопился. Он опасался ночи. Если произойдет страшное, то обязательно ночью, – казалось ему.

Около потухшего кострища Сычева не было. С минуту, прежде чем выйти на поляну, Серега наблюдал, присев за сосной. Мирно все как-то: добродушно расхохоталась сорока, привлеченная человеческим появлением, и тишина вовсе не зловещая, а обыкновенная.

Серега высунулся из-за укрытия, сделал несколько прыжков к кострищу и замер. Сумки не было. Валялся скомканный пустой рюкзак, банки с тушенкой и сгущенкой, чай, сухари в мешочке. А чуть дальше – сычевская бердана с разбитым вдребезги ложем, и все. Серега дважды перерыл брошенный рюкзак, распинал банки, торопливо осмотрел поляну и даже деревья на опушке. Сумки не было. То, что предполагал Серега, стало ясным. «Ушел, гадина! – Серега, чуть не плача, метался по поляне. – Ружье со злости, что промазал, расшиб и сбежал. Черт с ними, с деньгами. Шесть тысяч всегда можно отдать мужикам, а вот карты и жоринский револьвер! Тут хана и мне и Жорину».

Серега остановился, долго стоял, словно над могилой друга, потом махнул рукой – «А! Будь что будет!», развернулся и пошел за конями.

Доктор и кобылка выщипали всю траву вокруг, насколько хватало веревки, и теперь отталкивали друг друга от осиновой ветки. Кобылица возмущенно ржала и пыталась ударить копытами недавнего любовника.

До глубокой ночи Серега, завернувшись в брезентовый тент, сидел около костра. Без аппетита, хоть и бурчало в животе, съел банку сгущенного молока и уже было задремал, но вдруг решительно встал, скомкал брезент, прихватил карабин и отошел на опушку в противоположную сторону от привязанных лошадей. «Вдруг придет ночью и задавит сонного!» – поразмыслил он. Выбрал место за колодиной, опять закутался в тент и уже в забытьи тяжелого, гнетущего сна вяло вспомнил, что не расседлал лошадей и не снял рюкзак с драгметаллом.

Проснулся Серега от громкого голоса Сычева.

– Ишь как изголодались-то! – услышал Серега. – А узлов напутал! Узлов-то! И не развяжешь сразу. Тьфу! Чтоб тебя самого так запутали!

Серега выглянул из брезентовой норы. Сычев отвязывал Доктора, а тот ласково бодал его широким лбом в плечо. «За драгметаллом пришел, гад!» – пронеслось в Серегиной голове, и его охватил ужас. Сейчас должно было случиться то страшное, чего боялся Серега. Карабин никак не вытаскивался, ствол выскальзывал из рук. Все происходило как во сне: сколько ни старайся, а все равно что-нибудь не так, ноги не бегут, ружье если и стреляет, то пуля не летит, а враг так и остается неуязвимым. Наконец Серега вытянул из брезента карабин, ствол положил на колодину. Осталось опустить ладонь на затвор и… Серега замер: затвора на месте не было!.. Спина в мгновение взялась холодным потом. А Сычев по‑прежнему хлопотал около коней и бормотал:

– Где это так себе нос-то разуделал, а? – он осторожно тронул запекшуюся кровь на мягком носу Доктора. – А, ничего, парень! До следующей свадьбы – заживет!

Серега, тяжело дыша, прислушался. Тон и поведение Сычева путали его. «Чего это он так спокоен и даже радуется?..» На боку у Сычева висела Серегина полевая сумка, дождевик валялся у костра. Коновод вытащил из кармана флакончик, намочил чем-то конец тряпочки и приложил к носу Доктора. Тот забеспокоился, фыркнул, но Сычев успокоил:

– Терпи! А то за день тебе гнус до мяса рану-то раздерет. Отгниет носяко-то!

«Это, наверно, я ему нос разбил», – вспомнил Серега, продолжая наблюдать за Сычевым. Карабин он положил рядом, забыв про затвор. А коновод отвязал коня, расседлал, снял узду и толкнул его в бок.

– Кормись давай, пузатый! – сказал он и начал отвязывать свою кобылку. Серега в недоумении глядел то на Доктора, то на копошащегося над узлами Сычева, и вдруг до его сознания стала доходить страшная догадка. Сычев и не собирался ничего похищать, тем более кого-нибудь убивать! Это Серега сам напридумывал кучу всякой дряни про человека, который оказался куда честнее его мыслей.

Торопясь, Серега спрятал карабин под брезент и накрылся им с головой. Затвор, оказывается, лежал между колен – зацепился рукояткой за отворот резинового сапога. «Такое нагородить!.. – Сереге показалось, что о его мыслях знает не только Сычев, а все на свете. – Вывихнулся я совсем!» – подытожил он, прислушиваясь к словам коновода:

– Нагулялась, чертова баба. Переполох тут устроила. Ну чего смотришь? Правду говорю. Вашему брату как приспичит, так ни на что не посмотрите. Золото на тебе везут или барахло какое!.. Чего лупаешь глазищами? Эх!..