Сергей Алексеев - Когда боги спят

— Я с тобой, деда! — Ромка догнал Василия Федоровича и взял за руку. — Покажи, сколько рыбы поймал?

В его присутствии было неловко задавать вопросы, но когда Ромке показали засоленную рыбу и посадили на горячую печь, где он через три минуты засопел, Зубатый осторожно спросил, дескать, а почему бы «девкам» не вернуться в Новгород? В конце концов, их трое, а бывший муж один, мог бы и уйти, как мужчина. А они ему оставили квартиру и сами на холодной даче живут. Ему сейчас там еще лучше стало, освободили.

— Да Генка там квартиру эту опоганил, — как-то неохотно сказал Василий Федорович. — Баб туда водил… И ладно бы, каких-то там, чтобы никто не знал, а то Ленкиных подруг, с работы. Со всеми переспал! — уточнил с восхищением и тут же погас. — Мастер спорта… Как ей туда возвращаться? Когда и подруги — сучки? Она же Зубатая, гордая, щепетильная. И матушка ее такая же…

Ромка проспал на печи около четырех часов, попытались разбудить перед ужином, чтобы накормить — лягнул ногой.

— Сон вижу…

И только сели за стол, как пришла Ромкина мать и сразу к печи.

— Вставай, мальчик. Что ночью станешь делать?

Голос был такой нежный, вкрадчивый и знакомый, что у Зубатого закружилась голова: точно так же в детстве его будила мама…

— Пускай сон досмотрит, — зашептал Василий Федорович. — Садись с нами, потом разбудишь.

— Нет, мы тоже рыбы нажарили, — заспешила Елена. — Нас бабушка ждет.

Подняла, одела полусонного и унесла на руках. Василий Федорович искоса наблюдал за Зубатым и, когда за Еленой закрылась дверь, сказал с чувством:

— Бывают же такие женщины на свете!..

— Что, нравится? — усмехнулся Зубатый.

— Мне мой Женьшень нравится, — он опрокинул стопку, утерся широким жестом. — Я со стороны на Ленку любуюсь, как на картину…

Эти его разговоры, намеки или шутки неожиданным образом заводили, в груди становилось жарко.

— Ромку они приводят, чтоб мужское воспитание было, — пояснил Василий Федорович. — А то у него деда нет, теперь и отца нет… А ты женатый, нет?

— Женат, — сухо ответил он.

— А не видать!

— Почему?

— Женатого человека сразу видно, на лице написано. Ты все время грустный, задумчивый, будто горе случилось.

— Случилось, Василий Федорович. Я недавно сына потерял.

— В Чечне?

— Да если бы… Покончил с собой.

— Все! — он пристукнул кулаком по столу. — Забыли. Давай на рыбалку, Зубатый.

Целую неделю они ездили лучить, после чего утром чистили, солили или подмораживали налимов и щук, и потом, как ритуал, Василий Федорович накладывал ведро или оставлял целый мешок рыбы и просил снести Зубатым «девкам». Это была основательная причина зайти в гости, хотя каждый раз обе Елены просили больше не приносить, мол, уж на целую зиму запасли — не съесть. Но Зубатый повторял им фразу, сказанную Василием Федоровичем:

— Пока удача на рыбалке, надо делиться, а не будет, так ни у кого не будет.

Однажды утром они обнаружили, что забереги выросли до самого фарватера, и осталась полой лишь узкая полоска на середине реки. В тот же день после обеда задул ветер, потеплело и пошел сильный снег, Сора окончательно стала белой и студеной, так что на берег уже не манило. В пятом часу откуда-то прибежал встревоженный Василий Федорович и с порога крикнул:

— Прячем рыбу! Зубатый приехал, на той стороне стоит.

— Какой еще Зубатый?

— Рыбнадзор! Я уже девкам сказал!..

— Ну и пусть стоит. Как он сюда переберется?

— Ванька перевезет! Он хитрый, рыбу уже попрятал. А они родственники, Зубатый его зять.

— Ничего, он нас не тронет.

Василий Федорович невесело рассмеялся.

— Удостоверение покажешь? Да рыбнадзору чихать! Он тут хозяин, прокурор и судья. Его хлебом не корми, дай состряпать бумагу на начальника. Чем больше начальник, тем он азартней становится. Он охотится на вашего брата. А от тебя вообще забалдеет! Таких ему не попадало. Ты от жизни отстал.

— Скажешь тоже…

— Ладно, потом растолкую, в чем отстал. Давай рыбу прятать!

Тайник у Василия Федоровича был устроен на крытом дворе — небольшой погребок с западней, куда и поставили бочки с соленой рыбой и сложили мешки с мороженой. Сверху набросали дрова из поленницы и, успокоенные, пошли на огород, выходящий к реке, вроде бы посмотреть, кто это там пожаловал. На той стороне, рядом с «Нивой» Зубатого стоял «УАЗ», и несколько человек разгуливало вдоль берега. Иван Михайлович уже прорубался на дюралевой лодке к середине реки.