Сергей Алексеев - Когда боги спят

Вероятно, Крюков не ожидал столь резкой отповеди, рассчитывал на компромисс и на минуту растерялся.

— Анатолий Алексеевич, это в ваших интересах — без проблем передать хозяйство.

— Принимайте — передам! Хоть сегодня.

— Если бы вы согласились на мое первое предложение, никаких вопросов не стояло бы вообще.

Все-таки ему нужен был пахарь, черносошенный крестьянин…

— Что-то я не понимаю вас, — усмехнулся Зубатый. — Все время стремились к власти, а когда она оказалась в руках, возникают какие-то вопросы… Вы что от меня хотите?

— Перенести срок инаугурации.

— Да ведь я здесь не распоряжаюсь. Обязанности исполняет Марусь, все вопросы к нему. Я человек уже посторонний, пришел вот личные вещички забрать, мусор из стола выгрести.

— Что вы мне говорите? — вдруг вскричал и сразу же осадил себя Крюков. — Марусь без вас не принимает ни одного решения. Департаменты все вопросы согласуют с вами. Так кто здесь распоряжается, уважаемый Анатолий Алексеевич?

— Согласен, определенная инерция существует, — признался Зубатый. — Но это естественно при передаче полномочий, многие проработали со мной все десять лет, сказывается сила привычки. Не вижу причин для паники. Тем более, нет смысла откладывать инаугурацию. Приходите и работайте.

— И все равно я вынужден перенести срок!

— Ваше право. Я сейчас же покину помещение.

Он вскочил и тут же сел, видимо, спохватившись, что ведет себя по мальчишески слишком эмоционально.

— Я просил бы вас не делать этого.

— Что не делать?

— Покидать… Уходить. Я пришел не для того, чтобы выставить вас. Наоборот, и это прозвучит неожиданно: попросить остаться до инаугурации. И продолжать… скажем так, консультации исполняющего обязанности губернатора и руководителей департаментов.

Он говорил правду, чему Зубатый тихо изумился. Ошибиться он не мог, если только у этой правды не было какого-нибудь слишком изощренного вранья. Но тогда где бывший армейский завклубом научился так блестяще, с убедительностью поистине кремлевской, лгать?

— Заместители с работой справляются, не вижу смысла в таких консультациях, — отчеканил он.

— Я никому из них не доверяю, — заявил Крюков. — И более всего, Марусю. Они при вас работали хорошо, а сейчас каждый готовит себе базу, запасные позиции. И есть факты.

— А мне вы доверяете? — Зубатый не мог да и не хотел скрывать сарказма, однако тот не услышал или услышать не пожелал.

— Вам доверяю.

— Спасибо, но я вынужден отказаться, не называя причин.

Крюков встал, задвинув стул, застегнул пиджак и сделал знак доверенным лицам. Те по-солдатски четко удалились за дверь.

— Да, мои проверяющие работают, и им требуется время, — заговорил он, глядя в стол, — И вместе с тем, должен сказать откровенно, мне лично нужна неделя отсрочки. Дело в том, что тяжело заболела мать. И мне необходимо вывезти ее из Кемеровской области. Самому лично, надеюсь, понимаете, почему. Да и она просто ни с кем не поедет… Вывезти сюда на жительство и организовать хорошее лечение. Здесь я это могу. Там она не протянет и месяца.

На последних фразах он стал заикаться, часто заморгал и слегка искривился рот — видно, задавливал в себе слезы и пытался справиться со своим лицом, вышедшим из повиновения. Этот его физический недостаток, скорее всего, и был следствием отцовских истязаний. Крюков его стеснялся, все время тщательно скрывал, однако на удивление, его гримасы и внезапное искривление лица очень нравились женщинам. Они говорили, будто все это создает редкий, мужской шарм, делает лицо мужественным и сильным, дескать, сразу видно, что этот человек много чего пережил, а потому должен быть благородным и снисходительным. А некоторые, склонные к физиономистике женщины вообще утверждали, что внешний физический недостаток Крюкова — признак еще не раскрытой гениальности.

— Что ж ты сразу не сказал? — проворчал Зубатый, смиряя желание оттрепать его за оттопыренное красное ухо. — Конечно, езжай! Потерплю я неделю…

— Благодарю вас, — он по-военному развернулся и пошел было к двери, но что-то вспомнил, замялся. — И еще… Личная просьба. Не могли бы вы уехать из губернаторского дома к моему возвращению? Хотелось бы привезти маму сразу на место…

— Съеду, — пообещал Зубатый.

И глядя ему вслед, подумал, что надо бы при случае спросить у Снегурки, если Бог наказывает отца с матерью через детей, то бывает ли наоборот? Чтоб наказывал детей через родителей?