Сергей Алексеев - Покаяние пророков

— Живого, что ли?

— Да нет…

— За что вы старика-то, сволочи?

— Он с автоматом был…

— Да ведь без автомата уже в лес выйти нельзя! — прорычал Кондрат Иванович, но тут же взял себя в руки. — Ну да, он старый, в рабство не продашь. И выкуп не дадут… Кто его расстреливал? Ты? — Кинул картошиной в гундосого. — Пистолет с глушителем был у тебя. А я выстрелов ночью не слышал.

— Не я… Он. — Показал на усатого. — Дал ему свой…

— Убираете людей, чтоб не мешали? Следующая очередь была моя?

— Мы приказы выполняем, — ушел от прямого ответа гундосый. — Сами ничего…

— Ну и чьи это приказы?

— У нас директор есть… Генерал Ногаец.

— Правильно, вали все на генерала… Он тоже здесь?

— Отозвали в Москву… Но есть его инструкции… Комендант пихнул ногой усатого.

— Есть что добавить? Или ты неразговорчивый? Отмолчаться хочешь?

— Не знаю, что говорить…

— А ты скажи, где сейчас Космач?

— Я видел его, когда брали… Около воинской части. Потом меня сюда перебросили…

— Плохо, Арканя. На тебе смерть Почтаря…

— Его увезли! — почему-то слишком торопливо вмешался гундосый. — В Подмосковье, по Волоколамке… Бетонный завод. Там цех… Кольца льют.

— Какие кольца?

— Для колодцев, бетонные!

— Откуда ты знаешь? Ты его отвозил?

— Не я один, с группой… Мы его передали и все.

— И что там? Рынок рабов?

— Видимо… Ну или тюрьма. Космача сразу же в кольцо посадили и сверху бетонную крышку положили.

Кондрат Иванович ощутил, как начинает перекашивать половину лица, чтоб никто не увидел, ссутулился, подпер подбородок.

— Кто его продал?

— Наш шеф, господин Палеологов. Мы исполнители…

— Кто он такой?

— Предводитель стольного дворянства…

— Это что за организация? Людей в рабство продавать? Бизнес такой?

— Нет… Я точно не знаю, чем они там занимаются, все секретно. Мы только выполняем поручения.

— Поймать, выкрасть, пристрелить?.. Опасная работа у вас, рискованная. Ну, а сюда зачем пожаловали? Теперь за невестой Юрия Николаевича? — Комендант вытер слезы — дым еще ел глаза.

— Палеологов приказал установить точное место… где находится. И до завтра не выпускать.

— Почему до завтра?

— К Углицкой должен прийти человек. Какой-то юродивый, тоже из кержаков. Надо встретить его и препроводить туда, где она прячется… Обеспечить, чтобы никто не помешал…

— А вы знаете, где она прячется?

— Знаем…

— Откуда? Кто сказал?

Выражение на распухшем лице усатого было непонятно, он только сопел и кашлял, но затем замолк и проговорил внятно:

— Этот старик сказал. Потому что он его пытал! — Хотел отодвинуться подальше от гундосого, но не дала прикованная к балке рука. — Вколол ему какую-то заразу!.. И стрелял он! Я только под лед спихнул.

— Вот как? — Комендант помассировал лицо — не помогало. — Что же ты на молодого свалил? Нехорошо…

— И подчиняется он только шефу, а не Ногайцу, — добавил в свое оправдание усатый. — Приехал со специальным поручением от Палеологова.

— Ну и что за поручение?

— Я уже сказал, — буркнул гундосый. — Обеспечить встречу человека с Углицкой.

— Кто этот человек?

— Я не знаю! Когда он придет, будет сообщение…

— Что потом? — поторопил Комендант. — Давай, зарабатывай очки, у тебя невыгодное положение. Или тебе тоже вколоть? Там — в коробке еще три шприца…

— Не надо. — У гундосого снова заложило нос. — Углицкую с этим человеком нужно вывезти в город, снять квартиру и доложить шефу.

— Да, не густо… — Кондрат Иванович достал телефон. — Но есть шанс выкупить свою жизнь. Звони шефу. Скажешь так. Место, где находится Углицкая, установил. Но она закрылась в подземелье и заявила, что никого к себе не подпустит без Космача, и ни с кем без него разговаривать не будет. Если попробуют войти к ней силой, покончит с собой. У нее есть оружие. Спроси, что делать. Надо, чтобы твой шеф приехал сюда вместе с Космачом. Или послал одного. То есть Космач должен приехать сюда, иначе княжну можно больше не увидеть. Ты меня понял?

— Понял. — Гундосый взял трубку.

— Попытаешься поднять тревогу или услышу фальшь — пулю получишь сразу, без предупреждения.

Комендант вынул пистолет и свернул предохранитель.

Он вернулся из Петербурга одержимым и не мог больше ни о чем думать, как только о браке с княжной Углицкой. Он вдруг увидел самый прямой и самый надежный путь к достижению цели и теперь лишь поражался собственной недогадливости.