Сергей Алексеев - Покаяние пророков

Словом, пока хвалить журналистов можно было за смелость, оперативность и убийственный сарказм.

В деревню Комендант вернулся затемно, обрядил коня и полез на полати, где у Космача хранились походные вещи в рюкзаке и вьючном ящике. Бинокля он не нашел, хотя однажды видел его у Юрия Николаевича, когда на рыбалку ходили. Зато обнаружил фотоаппарат с телеобъективом, набором светофильтров и раскладным штативом. Открыл шторку, посмотрел в видоискатель и, одевшись потеплее, забрался на чердак.

Слуховое окно выходило на улицу, обзор был достаточно узким. Пришлось выставить раму и сесть верхом на нижнюю подушку окна. Если наблюдатели отслеживают вход в дом и его тыльную сторону, то должны находиться где-нибудь за рекой на склоне лесистой горы, откуда открывалась вся улица и подходы со стороны огородов. Мертвой зоной могла остаться дорога, ведущая к трассе, но она не особенно-то и нужна была: если кто-то захочет войти в деревню скрытно, то уж не станет светиться на проселке.

Комендант установил штатив, прикрутил аппарат и навел его на предполагаемое место. Прибор ночного видения давал характерную зеленую точку, заметную с близкого расстояния или в оптику; если при этом включался инфракрасный излучатель, то вокруг образовывалась сияющая корона, а сквозь красный фильтр можно было увидеть сам луч. Конечно, техника ушла вперед, могли придумать что-нибудь новенькое, но принципы должны бы остаться прежние.

Замеченные поварихой состоятельные бомжи, питающиеся на мочевой точке, вряд ли высматривали и воровали машины, а вот наблюдателями могли быть вполне, коль без водки глаза красные.

Бесконечно смотреть в видоискатель было трудно, глаз скоро уставал, и лес на той стороне начинал мельтешить — какие уж тут пятна! С небольшими перекурами Кондрат Иванович просидел до трех часов и единственное, что увидел, так это Почтаря, который заполночь вернулся с последнего автобуса. И не один пришел — привел с собой двух огромных собак непонятной породы.

Наутро дед Лука почему-то не появился, хотя Комендант прождал его до десяти часов. Идти лишний раз самому — дать зацепку наблюдателям, подтвердить, что есть постоянный контакт с соседями, у которых наверняка скрывается боярышня. Как ни прикидывай, ни гадай, но Почтарь не мог не похвастаться собаками, к тому же появился такой предлог вытребовать у старухи бутылку горилки, чтоб обмыть покупку. Кондрат Иванович прикрыл трубу, и когда стал засовывать в печь чугун с водой, услышал два глухих щелчка, очень похожие на выстрелы. Выскочил на улицу, постоял, послушал, вроде тихо, если бы лед на реке проседал, треск бы повторился…

Окончательно заинтригованный, он придумал причину и отправился к пепелищу, что было естественно для горюющего погорельца, но, проходя мимо Почтарей, услышал гул паяльной лампы и заметил: пар курится над забором. Мимо такого пройти было невозможно: когда дед Лука забивал кабанчика для себя, то непременно смолил хохляцким способом — соломой, но для продажи москалям палил лампой.

Калитка была не заперта. Во дворе у скотника на старых дверях лежали две битые свиноматки, и дед допаливал вторую. Его старуха скоблила и отмачивала щетину.

Кроме горилки у Почтарей был еще один вид дохода — держали маток и продавали трехнедельных поросят.

Комендант обогнул туши, вытряхнул из пенала окурок сигары, отнял у деда лампу и прикурил. Обе свиньи были стреляны в лоб и лишь после того прирезаны, чтоб спустить кровь. Ничего не говоря, он сделал еще один круг по двору и вдруг увидел у забора автоматную гильзу, торчащую юбочкой вверх. Старики делали вид, что заняты работой, и не обратили внимания, поэтому Кондрат Иванович поднял вещественное доказательство и сунул в карман.

Купленные собаки негромко поскуливали в сарае, а лайка Вавилы лежала в будке, положив голову на порожек.

— За что их порешил, живодер? — добродушно спросил старика. — Супоросных маток не пожалел.

— У Малороссию пойдем, — объяснил тот. — Усе, нема терпения…

— Из чего стрелял-то?

— Та ж с отреза…

— В суд ходил?

— Ходив… Не принялы. Пропыски нема, вкладыша у паспорте нема. Тай и гражданства нема!

— У меня теперь тоже паспорта нет, все документы сгорели, так что? И мне уезжать?

— Ты ж москаль, тебе усе дадуть.

— А фамилию мою помнишь?

— Та шо фамилыя — москаль…

— Ох, дед, что-то ты мудришь! — Комендант пальцем погрозил. — На какие шиши поедешь?

Почтарь взял лампу, уткнул в брюхо свинье.