Энна Аленник - Напоминание

Это тоже родство, притом — дорогое. Вот почему так ласково написала она тебе с дороги и так подробно из Ферганы.

В письме из Ферганы Варвара Васильевна сообщала, что их хорошо устроили. Им предоставили удобный трехкомнатный дом с большой террасой. За террасой масса цветов и сад с персиковыми, грушевыми, урючными деревьями и одним ореховым. Все это поместье отгорожено от любопытных глаз высоким дувалом с хитрыми ржавыми крючьями наверху, чтобы злоумышленники, если надумают к ним перелезть, зацепились. Жаль, что Алексей Платонович так занят в больнице и мало отдыхает.

Впрочем, его отдых — тоже в работе: разреживает густые заросли цветов, рассаживает их в свободные уголки. На днях к ним приедут погостить дочка с мужем и внуками.

Внуков уже трое: к двум мальчикам добавилась девочка.

Ей полгодика. Скверная бабушка видела ее только после рождения. К родам всегда приезжает, потом разрывается между желанием помочь дочери и необходимостью вернуться домой. Ведь Алексей Платонович, когда один, печку не топит, ничего не ест, вместо чая пьет воду из крана. Бобренок застал его за таким чаепитием, от него и узнала. Есть надежда, что Саня тоже приедет. И есть предчувствие, что не один, что вот-вот женится.

Она кончает письмо приглашением приехать:

«Места хватит всем. На одном топчане в саду может поместиться целая семья. Фруктов своих будет вдосталь и грецких орехов — тоже. Персики, как в раю, висят над головой, протянуть руку — и в рот».

На свободном кусочке Алексей Платонович приписывает, что ему приготовили интереснейших больных, а смелый санитар больницы обещает достать ему гюрзу и что эта ядовитая дама будет содержаться вне дома.

«Если приедете, обещаю вас с ней познакомить.

С ферганским приветом А. К.»

Под этим приветом строчка Варвары Васильевны:

«Заклинаю судьбу: пусть санитар не достанет проклятой гюрзы».

Больше ни одного письма из Ферганы бывший обломок крушения не получила. Но кое-какие любопытные сведения привез Николай Николаевич Бобренок. Будучи в Ленинграде, он поинтересовался обломком, потому что тоже приложил к нему руку, ассистируя, то есть деля адский и счастливый труд спасения.

Адрес он знал: года два назад уже заходил, чтобы по просьбе Алексея Платоновича взять купленную для него редкую книгу о змеях. А зачем понадобилась эта змеиная книга — не было объяснено никому, даже любимому ассистенту.

Николай Николаевич вошел в небольшую комнату, заполнив ее всю собой. Он постоял и не уселся в предложенное ему полукреслице, боясь его раздавить, а сел на жесткий стул, более надежный, по его мнению.

Он захватил с собой из Минска картонную папку с надписью «Дело» и положил ее перед собой на стол, чем очень заинтриговал бывшего обломка.

Прежде чем раскрыть папку, Николай Николаевич по секрету рассказал о том, что он пустил в уши директора института Петра Афанасьевича ложный слух, будто профессор Коржин не намерен возвращаться в Минск, так как жить в сырой квартире больше не может.

То, что за этим слухом последовало, находилось в папке. Она тут же была раскрыта, В ней лежало несколько объемистых писем Коржина. Ник-Ник доставал одно за другим и немногие подчеркнутые в письме строки читал внятным, спокойным голосом.

Картина предстала такая.

«Получаю спешное письмо от директора, — уведомлял Коржин Ник-Ника. - Директор пишет: „Как Вам не стыдно, любимый, высокочтимый профессор, бросить мединститут, бросить клинику, превращенную Вами в образцовую, и Ваше детище — Белорусское хирургическое общество?“ Догадываюсь, — пишет Коржин, — кому я обязан дезинформацией».

Благодарю хитреца, принимаю условия игры и директору отвечаю:

«Как Вам не стыдно, уважаемый директор, обитая в солнечной и удобной квартире, мириться с тем, что Ваш любимый, высокочтимый профессор обитает в сырой норе, сушит ее своими костями и, к сожалению, еще в большей мере костями своей супруги».

Директор пишет:

«А сколько раз я советовал тебе идти к лицу, от которого все зависит? Пришел бы к нему на прием — давно получил бы приличную квартиру».

Ответ Коржина:

«Лицо пришло ко мне на прием».

Телеграмма директора, срочная:

«Отвечай немедленно. Минусы квартиры ему обрисованы?»

Телеграмма Коржина, простая:

«Ему обрисованы минусы его желчного пузыря».

Телеграмма директора, срочная:

«Сегодня был на приеме. Квартира твердо обещана осенью».