Галина Щербакова: Дом с витражом

Отсутствие водопровода резко снизило стоимость дома. Дед указывал на витражи и на дорожку к дому, некоторые буквы которой уже осели и даже с чужой крыши вряд ли можно было прочесть «добро пожаловать», разве что если зависнуть птицей.

В конце концов дом был продан за бесценок. Надя, идя в школу, вынула из ящика письмо деда и стала его читать прямо на улице. Дойдя до слов «Продал дом и усадьбу за три тысячи долларов», она так споткнулась, что сломала ногу. «Господи! – плакала она. – Господи!» Все думали, что женщина плачет от боли, а она плакала от безысходности. Полторы тысячи – причитающаяся ей половина – не спасали ее. Ни в какой размен теперь с таким мизером не сунешься. Что же за бестолковый отец им достался! Такой домина не может стоить только три тысячи! Не может! Обобрала продавщица старика как липку. Что ж он не посоветовался? Что ж без них решал, если у самого ума нет?

Была тут истина, была. Продавщица действительно быстро раскусила деда. Она поняла, что старику надо говорить то, что ему хотелось бы слышать. нравится ей дом. Вот что главное. Неудобный, без воды, сыроватый, но нравится . Витражи – красавцы! А труба? А разновысокие окна? Покупательница мысленно все рушила к чертовой матери, заделывала лишние двери и окна, а сама считала, прикидывала. С добавкой на перестройку этот дом все равно выходил ей дешевле, чем другие. Стены в нем были прочные, пол тоже в порядке, крыша хорошая… Окна-двери из добротного дерева… Стоило старику золотить пилюлю… Стоило…

Дед вернулся в старенькую времянку. Как и не жил в доме. Первое, что он видел утром, была стена «его красавца». Воплощенная мечта. Если не думать о том, что в нем живут чужие люди, а он запросто мог от этого отвлечься, – то ситуацию можно было представить такой: его дом – по-прежнему его дом. Просто он пришел погреться в теплую времянку. Родилась в тепле идея: послать проект дома куда-нибудь на конкурс… Или в передачу «Это вы можете». Дед купил фотоаппарат и фотографировал уже чужой дом во всех ракурсах. Когда он написал об этом Наде, которая все еще лежала в больнице с переломом, у той подскочило давление. Она представила, как безумный старик разбазаривает и без того скудное наследство, а она уже примерилась к полутора тысячам (не меньше!). Еще находясь в больнице, Надя успела вступить в изнуряющую полемику с родителями зятя Максима, чтоб они тоже расстарались в конце концов! Помогли в размене. Она вдова, а их пока двое! Пусть подсоберутся, ее какое дело, где они возьмут деньги? Так и сказала, и сваты очень растерялись от ее напора, потому что взять им деньги было негде, но Надя не обсуждала это. Надо – так сделаете. Родители зятя были забубенные инженеры на каком-то Богом забытом предприятии. Кроме Максима, у них подрастала дочь Лиза, ровесница Игорю, десятиклассница. И еще на их шее была чья-то там бабушка. Надя написала отцу сердитое письмо по поводу глупых фотографий дома, но, видимо, старик так и не успел его получить. Второй инфаркт с ним случился утром, в постели. Он проснулся и не понял, что перед ним. Прекрасную стену загораживал кокошник крыльца со шпилем, которому тут было не место. Старик приподнялся и увидел, что это трактор зацепил крыльцо и тащит его неизвестно куда.

– Как она смеет! – захрипел старик и упал навзничь.

Его нашли поздно вечером. Не зажегся во времянке свет – соседи и заподозрили плохое.

Продавщица Зойка настояла, чтоб старика отвезли в морг до приезда родни. Она не хотела покойника рядом. А бабка Ворониха уже смертную наволочку распотрошила, приготовилась деда обмывать, обряжать. Но покойника все-таки увезли, а в Москву отбили простую телеграмму. На срочную денег не было. Внуки приехали на третий день, и их сразу, можно сказать, с поезда повели в подвал больницы. Только Игорь задержался – брал у бабки Воронихи ту самую наволочку с дедовским костюмом и бельем «на случай» и оставлял во времянке их дорожные сумки. В общем, это были экспресс-похороны, если не считать предшествующего им лежания деда в морге. Всю формалистику со справками, гробом и местом на кладбище одним махом заранее решила Зойка. Села на машину и съездила туда-сюда. Вручила все Игорю, когда он брал костюм. На этом свое участие в этом деле Зойка посчитала законченным и даже к моргу не пошла. У нее как раз работали печники, перекладывали «уникальный очаг».

Сейчас Оля разглядывала этот нелепый дом. К двери веранды вели положенные гипотенузой доски, а крыльцо стояло отдельно само по себе. Уже были вырыты канавы для водопроводных труб. Замуровывались два окна, а витражные стекла лежали прямо на земле. Оле это все было безразлично. Она думала о том, что происходит во времянке. Нет, Вера все-таки ужасный человек! Три дня тому назад, когда выяснилось, что деда хоронить некому, Вера вызвалась ехать одна.