Ирина Дедюхова: Снежная сказка

Он мотнул головой, чтобы отогнать невеселые мысли, и снова погрузился в разбор завалов в ящиках стола. На столе уже валялись какие-то записки, деньги, газовый баллончик, отмычки, литой кистень, несколько цветных шариков, пачка презервативов и два «Сникерса»…

— Помнишь, мы раньше думали, что налаженная, раскрученная фирма — это самое главное? А вот теперь выясняется, что есть еще и Новый год, — с философским подтекстом пробурчал он из-под стола. — Ага! Вот он, родимый!

Толик почти с умилением развернул тряпочку, в которой лежал здоровенный револьвер.

— Толя, что ты еще такое придумал? — тоскливо спросил адвокат.

— Ну, не знаю пока еще, — задумчиво протянул Арбацумян. — Но, думаю, нам это пригодится. — Ты не бойся, я из него даже не стрелял ни разу, только показывал. Достанешь, покажешь — и стрелять уже не надо. Сам помнишь, какие времена бывали… Н-да, давненько, знаешь ли, мы не брали в руки шашки… Хотел даже выбросить. Думал, уже и не понадобится. Ладно, давай в темпе! Доставай свои тряпки, надо обсудить диспозицию!

Но диспозицию они обсудить не успели, поскольку в дверях стояла с язвительной улыбкой Женька. То есть Евгения Алексеевна Арбацумян.

— Какая же ты скотина, Толя! — ласково поприветствовала она мужа, в растерянности наставившего на нее револьвер.

— Жень, надо же как-то предупреждать, а то входишь без стука… А вдруг бы я стрельнул? — попытался разрядить обстановку Анатолий Варгезович.

— Я тебе сейчас стрельну, говно! — пообещала Евгения.

— Женя, а где дети? — искоса глянув на смущенного адвоката, строго спросил Арбацумян.

— Значит, о детях вспомнил, тюремщик?.. — взвилась Женька. — Я тебе сейчас таких детей покажу! Тебе сказано в КПЗ — сидеть тихо в Новый год? Сказано? На работу он приперся! Пистолетиком он трясет! Крутой весь из себя! Какое же ты все-таки говно, Арбацумян! Сейчас, значит, ни в гости не сходишь, ни в ресторан, ни клуб не поедешь! Сейчас я буду сидеть все праздники под елкой, как старикова дочка, и на этого армяшку черножопого пялиться! «Тепло ль тебе, девица? Тепло ль тебе, красная?» Мне от таких праздничков, какие ты мне нынче устроил, дорогой, ни тепло, ни холодно! Мне даже не щекотно!

— Ты вообще-то, Евгения, выбирай выражения, да? — начал понемногу вскипать Толик.

— Сейчас я подберу специально для тебя парочку подходящих выражений! — заорала Евгения Алексеевна. — Ты, падла, когда кулаками на ментов махался, ты о нас подумал? Нет! А сейчас ты со спокойной совестью притащишься Новый год отмечать? «Женя, а дети где?» В Караганде! Да хрен бы с тобой — сиди ты в этом своем КПЗ до суда! Я вообще не знаю, зачем тебя оттуда вытащили! Такие деньги отдали! Как мне на твою рожу сейчас смотреть, если сердце кровью обливается, как только впомню, во что эта твоя физия кавказкой национальности мне обошлась? За такие деньги можно на Багамах Новый год встретить! И этого твоего суслика с собой прихватить!

Евгения Алексеевна зло ткнула кулаком в сторону адвоката, и Вадим Михайлович с трудом сдержался, чтобы не спрятаться от нее за тяжелые офисные гардины.

— На! На! Все забирай! — почти спокойно стал кидать пачки денег в банковских упаковках на ближайший к жене угол стола Арбацумян. — На Багамы езжай, ори там на всех, зеркала бей, как в прошлый раз в «Рошале»! Не переживай, я тебя не побеспокою…

— Да и ты не переживай, любимый! — саркастически отвечала ему лучшая половина, сгребая деньги в ридикюль. — Без комплексов заберу! А не собираешься беспокоить, так и не беспокой! Мне беспокойства меньше! Хоть одни праздники без твоего гундежа проведу! Ведь все праздники гундит и гундит: «Поедем домой, Женя!» Щас! Думала, хоть на один Новый год повезло! Хоть один Новый год он в КПЗ посидит! Идиот!

— Птичка по зернышку, а Женя по сотенке! — глумливо пропел Арбацумян, глядя, как жена аккуратно прибирает в сумочку и одинокие купюры из общей кучи вываленного им на стол барахла.

— А это что? Это что у тебя тут за «зернышки», петух бесхвостый? — потрясла перед ним пачкой презервативов Евгения Алексеевна.

— Не твое дело! — отрезал Арбацумян.

— Ах, не мое дело? — снова расстроилась, почти успокоившаяся Евгения. — Ну, как знаешь, дорогой! Учти, я тебе эти дела твои наизнанку выверну! Я про тебя на суде такое расскажу, что тебе пожизненное дадут! И только потому, что сейчас таких мерзавцев, как ты, расстреливать стесняются! Полосатенький пиджачок тебе очень подойдет, рецидивист! С Новым годом тебя, родной! Встретимся в суде!