Ирина Дедюхова - Последний дюйм

Не обращая внимания на предостерегающие вопли Дюймовки, Белла Юрьевна в отчаянии крикнула в телефонную трубку: «Короче, Милка! Если сейчас же не приедешь, я повешусь, а в записке напишу, что это ты во всем виновата!» и отключила телефон…

— Слушай, Белла, меняй ты срочно эту фамилию! — в отчаянии говорила Милка, та самая подруга с телевидения, которой Белла Юрьевна подыскивала камикадзе. У самой Милки фамилия была нормальная — Самохрина, поэтому она всегда знала, что если сама о себе не позаботится, то хрен кто о ней подумает.

— Когда ты раньше была Пупырышкиной, все смеялись, да! Это было прикольно! Помнишь, как Герман Кравченко орал: «У меня прямо пупырышки по всему телу от этой Пупырышкиной!»? Но я всегда знала, чего от тебя ожидать! А ведь такое — только с Винкерштейнихой может случиться, ты себе в этом отчет отдаешь? Прекратите хулиганить, молодой человек! Иначе я вам сейчас этот унитаз на голову надену! Я вам не Винкерштейн какая-нибудь! — заорала Милка, выведенная из равновесия новыми демонстрациями протеста разошедшегося Дюйма. — Я вас самого возле этой ванны со сломанным зеркалом всему городу продемонстрирую! Пускай все знают, какие уроды у нас в Думе сидят и законотворчеством занимаются!

Пролистав сказку про чудесные превращения в недомерков и обратно, Самохрина долго думала, молча приканчивая банку оливок. Белла Юрьевна давно знала эту слабость в подруге, поэтому всегда держала оливки, как неприкосновенный запас на случай неожиданного мозгового штурма.

— Не знаю, что он с нами сделает, если его прямо сейчас нормальный вид вернуть. Это же форменный отморозок по натуре! — сказала, наконец, прожевавшись, Милка. — Ты хоть понимаешь, что меня тоже здесь по полной программе подставила? Поэтому все потом делим пополам, договариваемся на берегу! Знаю я вас, Винкерштейнов! Хотя, чем в такой ситуации можно поживиться?..

Чтобы не подслушал некстати притихший Дюймовка, подруги шепотом договорились не торопить события, но, на всякий случай, предпринять все меры к его немедленной эвакуации в реальность, данную нам в ощущении.

— Понимаешь, у нас вчера уже на телевидении сняли два ролика, — рассказывала Милка. — Один — на берегу речки Карлутка, куда этот хмырь, якобы, отправился купаться без охраны в нетрезвом состоянии. Там на диком пляже выложили его шмотки, включая портмоне, мобильник и записную телефонную книжку. Ну, будто бы он утонул безвременно. Мне это по секрету оператор по фамилии Крюков рассказывал. А панорамой он дал берега Карлутки и ментовскую бригаду, которая баграми в реку тыкала. Потом они с ментами раков наловили, сварили их и сожрали под водку, которую им как раз Сбруев на время следственных мероприятий презентовал. Но почему-то ролик вечером не пошел. Хотя, вполне возможно, что так все водкой ужрались, что и забыли про этого терпилу. А вот куда вторая бригада ездила — не знаю! Они вообще до сих пор не вернулись! Мне жена оператора той бригады звонила и обещала патлы на кривой пробор вычесать. А я, как ты понимаешь, совершенно не в курсах! Да у нас с тем оператором если что и было — то давно уже все быльем поросло.

— Милка, ты же видишь, какая здесь тонкость, — шептала ей в ответ Белла. — Кто-то должен публично заявить, что готов поменяться с этим подонком местами. Вот тут гусенок по глупости брякнул коротышке Нильсу, что хочет быть на его месте, а тот сразу же воспользовался ситуацией! Я сейчас эти заклинания запомню и книжку спрячу на место. Я уверена, что Дюймовка книжек вообще не читал. Поэтому нельзя, чтобы она ему в руки теперь попалась. Иначе чего скажешь по неосторожности в сердцах, а он, уверена, тут же сподличает.

— Знаешь, Белла, такие слова обычно разные ораторы на панихидах говорят! Когда абсолютно уверены, что вот как раз с покойником никто местами уже не поменяет. «Это я должен быть на твоем месте! Такие люди должны жить вечно!» — отвечала ей свистящим шепотом Милка. — Мне кажется, вторая бригада отправилась тайные лежбища этого крошки Цахеса проверять, чтобы точно удостовериться. Но по такому общественному деятелю они все равно должны панихиду устроить. А раз там у всех будет рыло в пушку, то непременно кто-то из внутренней неловкости что-то подобное сказать должен. Наверно. Хотя еще сутки назад многие с ним хотели бы местами поменяться, что, собственно, и устроили с помощью магических записочек старухи Кургузкиной. Вряд ли они осознают, что на самом деле с ним произошло. Ты же сама понимаешь, что этого даже молодая Кургузкина не соображала, раз спокойно те семечки из коробка щелкала…