Олег Голиков - Рассказы

Возле знаменитого храма было полно туристов, но он совершенно не замечал посторонних. Внимательно осмотрев фасад с потрёпанными временем горгульями, он, внутренне трепеща, направился в тёмный провал внутренностей Собора, скрывающихся за массивными деревянными дверями. Внутри было на удивление тихо, и очень мало народу. Он с удовольствием сел на массивную деревянную скамью, и стал разминать больную ногу, мысленно пробуя на вкус любимые с юности строки:

«…Великие здания, как и высокие горы — творения веков. Часто форма искусства успела уже измениться, а они все еще не закончены, тогда они спокойно принимают то направление, которое избрало искусство. Новое искусство берется за памятник в том виде, в каком его находит, отражается в нем, уподобляет его себе, продолжает согласно своей фантазии и, если может, заканчивает его. Это совершается спокойно, без усилий, без противодействия, следуя естественному, бесстрастному закону. Это черенок, который привился, это сок, который бродит, это растение, которое принялось….»

«Великие здания, как и высокие горы — творения веков», — невольно повторил он уже вслух, сильно напугав сидящего неподалёку азиата, такого потешно маленького в сравнении со своим огромным фотоаппаратом.

Затем он закрыл глаза. Перед внутренним взором пронеслась вся жизнь, начиная от первого воспоминания, в котором маленький мальчик, плача, тыкался в прокуренную щетину отца, пытаясь посильнее укусить этого страшно большого лохматого человека.

Быстро промелькнули школьные годы, оправленные в однообразную рутину пионерско — комсомольского образования, слегка кольнуло в сердце при мысли о своей первой любви, которую звали…боже, как же её звали-то…, сильнее заныла нога при воспоминании о выполненном до конца интернациональном долге и, наконец, он снова открыл глаза и умиротворённо улыбнулся Собору изуродованным лицом. Ему хотелось плакать и смеяться, любить и ненавидеть, кричать и петь, воевать, страдать, умирать и снова рождаться…. И тогда он снова от корки до корки благословил всю свою жизнь, подарившую такие прекрасные мгновения восторгов любви, одиноких раздумий и возвышенной печали. Ему вдруг стало необычайно легко и хорошо. Он был дома.

Межгалактический шулер Уллис, нервно поёжился от сладостного предвкушения встречи с планетой, о которой во всех уголках Содружества Галактик ходило столько легенд, слухов и домыслов, что порой казалось, что этот маленький мирок на задворках Вселенной является чьим-то вымыслом, воспалённой фантазией или просто галлюцинацией, которой подвержены все, кто дружит с открытым космосом. Родившийся около пяти тысяч лет назад Уллис был типичным представителем клана Игроков, которые конфликтовали с Демиургами и на сотнях планет, входящих в Содружество, и в пустынной бесконечности парсеков, пронизанных темной материей. Вот уже много миллионов лет, начиная с того момента, когда стремительный проигрыш двух туманностей и десятка молодых квазаров, приведший к разрушительной войне между Демиургами и Игроками, в Межгалактической Цивилизации азарт был под строгим запретом.

Действительно, ещё одного взрыва точки сингулярности, который мог легко стать последствием подобных игр и конфликтов, не хотел никто. Однако необъявленная вражда между кланами продолжалась, что выражалось в многочисленных взаимных отказах в предоставлении убежища межгалактическим судам на время активации космических штормов. Подобное поведение было своего рода убийством соперника, так как не только небольшие корветы, но и мегатонные сверхсветовые корабли в большинстве случаев просто погибали под убийственным коктейлем из жёсткого излучения, метеоритного шквала и смертельной энергией активизировавшихся чёрных дыр.

Но сейчас это всё было очень далеко от азартного храбреца Уллиса, который, рискуя потерей всех пространственных ориентиров, граничившей с невозможностью возвращения, дерзнул посетить ту загадочную планету, где азарт был одновременно нормой жизни, двигателем прогресса и биологическим стимулом для размножения вида.

Созданного из кремния и углерода Уллиса не интересовали физиологические стороны азартных игр, культивируемых на приближающейся с каждой секунде планете, однако опытного игрока очень интересовали залежи чистого азарта, которые по слухам представляли собой нечто совершенно потрясающее.

Оставив корвет на околоземной орбите, Уллис облачился в посадочный скафандр, и смело пикировал сквозь атмосферные туманности на один из ближайших материков.