Алла Горбунова - Вещи и ущи

через пять минут у кого была готова статья, у кого диссертация, а у кого монография. с робостью и страхом подходили они к тяжёлой железной двери с надписью «публикация» и выстраивались в очередь. дверь периодически приоткрывалась, из-за неё высовывалась костлявая скрюченная рука с длинными птичьими ногтями и выхватывала бумаги из их трясущихся рук.

некоторые из них при этом падали в обморок, и тогда капюшоны с их лиц соскальзывали и становилось видно, что лиц у них нет вовсе, а вместо лиц — страницы с постоянно перемещающимися буквами, складывающимися в какие-то цитаты, а потом распадающимися и собирающимися в новые цитаты. у самых отъявленных умников буквы то и дело выдавали нравоучительные изречения из классиков, у тех, что попроще, и цитаты были поплоще, а у некоторых буквы так и норовили сложиться в слово из трех букв, и, видимо, им стоило немалого труда следить, чтобы этого не произошло. ведь по сути — это то же самое, что следить за своей мимикой. скорее всего, потому они и вынуждены были носить капюшоны.

после того как скрюченная рука забирала у людей в капюшонах тексты, через некоторое время она выбрасывала их назад, и по состоянию бумаги видно было, что там, за дверью, ей подтёрли зад. для людей в капюшонах это была одновременно высшая радость и мучение. каждый из них, раздуваясь от собственной важности, ждал, когда же наконец его текстом подотрут зад. иван петрович тоже встал в очередь со статьёй, только что списанной со статьи одного из сотоварищей. чем ближе была его очередь, тем большую робость он чувствовал. наконец прямо перед ним из-за двери показалась костлявая скрюченная рука с птичьими ногтями. перед тем, как схватить бумаги из рук ивана петровича, она провела кончиками пальцев по его лицу, словно ощупывая, и на миг застыла у его губ. иван петрович поцеловал её и упал в обморок.

иван петрович шёл со своей женой машей по огромному торговому центру, и маша скулила: купи шубу, купи шубу. — маша, — сказал ей иван петрович, — ты или очень глупа или совсем бессовестна, а скорее всего — и то и другое вместе. ты знаешь, что я работаю преподавателем, ты знаешь, сколько я получаю, ты знаешь, что мне нужно ремонтировать дачу, так о чём же ты говоришь, маша? какая шуба? — купи шубу, купи шубу, — скулила маша. в это время из бутика «шубка для вашей шлюшки» вышел мужчина со слоновьим хоботом и свисающей до пупа нижней губой. в руках он нёс шубу цвета тёмного шоколада с сединой и голубой подпушкой. — мария, позвольте вручить вам, — сказал он и встал перед машей на одно колено, протягивая шубу, — это шуба из меха баргузинского соболя, она стоит семьдесят тысяч долларов. о! — воскликнула маша, — именно такую я и хотела! кто вы, благородный рыцарь? — я ваш давний поклонник и не могу без вас жить. выходите за меня замуж! — э-э, полегче, — вступился иван петрович, — вообще-то это моя жена. — а ты не лезь, неудачник, ничтожество, — сказал мужчина с хоботом, — не смог заработать жене на шубу, а что ты вообще можешь? да разве ты мужчина? иван петрович размахнулся, чтобы врезать хаму по наглой слоновьей морде, но тот одним движением хобота отбросил его к стене. тем временем маша уже облачилась в шубу, взяла урода под руку, и они вместе, сладострастно целуясь, направились в сторону выхода. иван петрович сидел у стены униженный и потрясённый. мимо проходил карлик с расстёгнутой ширинкой, подмигнул ему и сказал: не парься, дружище. это была слишком роскошная женщина для такого жалкого неудачника как ты.

иван петрович сидел у себя на кафедре истории русской литературы, только кафедра эта находилась в сельскохозяйственном техникуме, а сельскохозяйственный техникум — в здании заброшенного завода на обводном канале. училась там одна неблагополучная молодёжь: наркоманы, алкоголики, больные СПИДом. в техникуме их кормили, выдавали минимальные дозы наркотиков, лечили по возможности и хоронили там же на кладбище на территории завода.

и вот пришёл к ивану петровичу студент лыков пересдавать экзамен. ну отвечайте, — говорит иван петрович, — про достоевского. — дык я физкультуру пересдавать пришёл. — а я тут при чём? — вы у нас как есть физкультурник, — сказал, — и начал прыгать. а прыгает плохо: чуть оторвётся от земли, и шмяк на пол, как мороженая курица. — не могу, — говорит, — ничего, у меня ломка. — тогда осенью приходите, — говорит иван петрович. — так к осени я помру, — отвечает лыков, — вы мне сейчас поставьте. — ну не могу же я вам просто так поставить. — а вы не просто так, вы за тыщу долларов, — подмигивает лыков и достаёт из кармана тысячу долларов. у ивана петровича брови наверх поползли, а лыков ему и говорит: не смущайся, друг ты мой сердешный, в могилу с собой всё равно не заберу. поставил ему иван петрович хорошо, да только лыков за собой дверь затворил — деньги в очистки картофельные превратились. побежал иван петрович искать лыкова, чтобы за уши его отодрать, а лыков на кладбище сидит и руками могилу себе роет, а дно могилы всё в картофельных очистках. — что, отец, ещё денег захотел? подходи, бери, сколько влезет, — усмехнулся лыков. иван петрович только сплюнул, помянул чёртову мать и побрёл обратно к себе на кафедру.