Александр Потемкин - Мания

Поэтому первым же поездом освобожденный Андрей Расплетин направился в Москву.

Наш замечательный мегаполис встретил господина Расплетина с унылым безразличием. Но он об этом и не подозревал. Юный провинциал наслаждался величием города. Его воображение потрясали роскошные жилые дома, парадные офисы, сверкающие автомобили и широченные, упакованные в рекламные тексты проспекты; он любовался нарядами московских дам, их эротическими формами. Андрей Максимович засматривался на витрины шикарных магазинов и мечтал стильно нарядиться — никак не хуже, чем лощеные гуттаперчевые манекены. Детдомовец ни к кому и никогда не питал слабости, не сох и не страдал, а теперь понял, что влюбился, влюбился по уши! Его возлюбленной становилась Москва: он хотел обнимать ее, целовать мощеные мостовые, ласкать позолоченные купола, спать с ее необъятным телом, восторгаться ее сексуальными скверами, обставленными соблазнительными, в расщелинах скамейками.

Первые дни ничего, кроме крика восторга от всего увиденного, его душа не исторгала. Ему самому казалось, что он не шагает, не носится по возлюбленному городу, а витает над ним, как околдованные магическим чувством воздыхатели парят в поэтических небесах над объектом обожания. Может быть, именно так влюбляются простодушные провинциалы, неискушенные оборванцы, подлинные российские бездомные. Их чувства наивны в своей греховной простоте, они схожи с ощущениями столичной девственницы, ангельски смиренно принимающей постыдные предложения заезжего распутника. Открыто и с косвенными намеками, используя достаточно вздорную лексику и сплетения уличных слухов, об этом не раз писали столичные газеты. Но главная мысль этих публикаций заключалась не в том, чтобы очистить молодых людей от наносной скверны, повысить их культурную самодостаточность, а в том, что необходимо ввести в столице суровые законы, чтобы всякая человеческая дрянь из регионов не имела бы права свободно въезжать в великий город. Довольно странная позиция для независимой прессы! Впрочем, кто ее представляет сегодня, эту независимую прессу, кто выступает от ее имени? Ведь в нашем замечательном мегаполисе давно уже сложилась традиция: самые бездари и бесстыдные попрошайки валят без стука и протекции в милицейские ряды. Другая их часть записывается журналистами в постыдные газетенки, и не какие-то там малотиражные и малоформатные, а даже самого центрального формата и значения, чтобы за жалкий рубль лить на головы сограждан отечественные фекалии. Самые же низкие и меркантильные из этой новой породы россиян объявляют себя даже писателями и критиками. Впрочем, в стране, погрязшей в мании секса, могут случаться и более жуткие вещи.

Например, представьте себе, что пациенты психиатрической клиники им. Кащенко вдруг объявили бы себя членами нового кабинета министров. И все тусовщики и бизнесмены Москвы потянулись бы к ним за дешевыми (тарифы поборов свежеиспеченных бюрократов всегда дешевле) лицензиями и разрешениями. Не только в Лондоне, Берлине, Вашингтоне, Пекине, но даже в захолустном Бухаресте, а то и Таллинне и Братиславе никогда бы не поверили такому дерзкому заявлению столичных психопатов. Но москвичи верят всем, особенно таким глашатаям, которые вдруг объявляют, что они одни, пусть и плюгавенькие с виду, являются партией федерального значения, указывают на себя как на центр интеллектуального мира, заявляют о своих претензиях на российский престол. Впрочем, таким редчайшим недугом тотального доверия страдали не только жители столицы, но и граждане других городов России. Видимо, на это были какие-то национальные, неведомые иностранцам основания. Может быть!

Вот почему, когда Андрей Максимович увидел рекламу, он тут же поверил ей до последнего слова. А там было сказано, что в газете «Новости элиты» любой платящий может облить помоями кого угодно. И тут же приводился прейскурант: 100 строчек нонпарелью — головой в ведро с дерьмом — тысяча долларов; 150 строчек полужирным курсивом — нечистотами на честь и совесть — две тысячи долларов; 200 строчек петитом — с головы до ног поносом после отравленной кислотными дождями трески — пять тысяч долларов. Вся полоса А-3, с вынесенными в заголовок словами типа «душегуб», «шпион», «подонок», «враг демократии» или «друг мафии», — десять тысяч долларов. Полоса формата А-2, украшенная заголовками: «Золотая маршальская форель», «Орден Отечества за наветы и фальшивки», «В Думу пробрался жирный червь, питающийся искалеченными судьбами», — девятнадцать тысяч долларов.