Александр Торин - Дурная компания

— Ефим, — решительно начал Борис.

— Листен, Листен, не перебивай меня! Я все понимаю, не хочешь. Я бы и сам не хотел такую штучку иметь. Он вроде такой маленький, тихенький, дядя Ефим, тя-тя-тя-тя, а сам все жилы вытянет! Ну ничего, пусть он помучается, ему полезно. Дашь ему задачку посложнее, может быть, он выплывет и будет толк. Какая тебе разница, верно? Ты сбей с него эту спесь, он видите ли из Кембриджа. И не давай ему уклоняться в сторону, пусть выполняет то, что положено, это ему не университеты. Вернее, это жизненные университеты,

— Ефим усмехнулся. — Если Эдик что себе позволит, сразу иди ко мне, я ему врежу так, что все мозги вылетят!

По команде пробежал какой-то еле заметный ветерок облегчения, а на лице у Бориса появилась довольная хищная улыбка. Я с удивлением вспомнил свою первую встречу с Эдиком и понял, что искать какой-либо смысл в словах Ефима занятие опасное и неблагодарное.

Подопытный Эдик, напоминающий живца на рыбалке, уже отогнал машину на безопасное расстояние от компании. Он был явно воодушевлен и, как всегда, ничего не подозревал.

— Ах, как будто вчера я был у дяди Ефима в гостях, — Эдик мечтательно посмотрел на зал. — А здесь ничего не изменилось. У нас в Кембридже все так завидовали, что я ухожу работать в промышленность. У нас как раз подоспело время сдавать очередной отчет и пришлось не спать ночами, но я-то уже знал, что скоро уеду к дяде Ефиму, и мне только от одного этого чувства было намного легче. Я говорил себе: ничего, Эдик, скоро к дяде Ефиму поедем… Дядя Ефим обещал назначить меня руководителем программистов. Он так и сказал «Эдуард, вначале поучись, а потом поставлю тебя руководить». Как у вас тут интересно! Я пока к вам вел грузовик, очень изменился. У меня даже речь другой стала, и манеры настоящего американца появились, даже руки загорели, стали большими и грубыми. Я теперь себя чувствую настоящим американским пионером, первопроходцем, уехавшим на дикий Запад. Между прочим, здесь даже музыка по радио совсем не такая, как в Кембридже. И автомобили другие! В Кембридже люди относятся к автомобилям как к железякам и ездят на старых, ржавых американских автомобилях, а у вас здесь одни новенькие японские машины. И дороги совершенно другие. Когда-то моя вторая машина в Америке заглохла в самом центре Нью-Йорка, и тогда я купил старенький Бьюик, его занесло, и на поручне одного из мостов Нью-Йорка осталась глубокая вмятина. А с Бьюиком даже ничего не случилось. Вы только представьте, глубокая вмятина на железном рельсе…

Мне ужасно хотелось исчезнуть где-нибудь в коридоре, но красноречие Эдика не знало границ. Он продолжал рассказывать мне о своем богатом опыте жизни в Америке, и я вдруг заметил, что к нам, чуть наклонив голову вперед, приближается Борис с едва заметной кривоватой ухмылкой. Он напоминал акулу, уверенными движениями рассекающую холодную океанскую воду и приближающуюся из темных глубин к своей мягкотелой, теплокровной жертве, бултыхающейся на поверхности воды.

— Извините, — громовым, металлическим басом прервал он Эдика. — Ефим просил немедленно подключить вас к работе. Буквально час назад мы обнаружили ошибки в измерениях, и вам необходимо срочно найти причину неисправностей в программах, я думаю это займет не более десяти минут.

Эдик явно не ожидал такого напора. Его детские глаза начали часто моргать, затем широко раскрылись, и он покорно пошел вслед за Борисом, как двоечник за строгой учительницей. Я с интересом следовал за ними.

— Программа довольно простая, — решительно объяснял Борис, — сама измерительная часть занимает не более пятисот строк, но она встроена в большой комплекс из примерно двухсот тысяч операторов. — На экране с огромной скоростью сменялись какие-то буковки и цифры. — Ну все, я объяснил все, что знал, теперь за дело! — Лицо его приобрело одновременно злорадное и довольное выражение, он порывисто встал и оставил Эдика одного.

Бывший сотрудник из Кэмбриджа побелел и хватал воздух, как глубоководная рыба, вытащенная на поверхность. Он тупо посмотрел на экран, затем перевел взгляд на меня.

— Борис сказал, что эту задачу можно сделать за десять минут? — в недоумении спросил он. — В Кембридже у меня бы ушло на такую работу не менее двух недель. Я ведь даже не знаю, о чем идет речь, и все это вижу впервые. Я пожалуюсь дяде Ефиму!

— Эдик, я бы не советовал вам начинать свою работу на новом месте с жалоб. Постарайтесь лучше разобраться в этой программе, быть может, это действительно не так уж и сложно.