Александр Торин - Дурная компания

— Ребята, — бородатый весельчак, работавший у нас в лаборатории, приоткрыл нам тайну происходящего, — наверняка кто-то в Политбюро дал дуба.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовались мы

— Я каждый день в шесть утра слушаю юмористическую передачу «Опять двадцать пять», а сегодня ее отменили и гонят по «Маяку» симфоническую музыку.

Это было серьезно и наводило на размышления. Все терялись в догадках, но то, что умер не кто-нибудь, а сам великий Генеральный Секретарь ЦК КПСС, само это предположение казалось почти невозможным, и от этой мысли захватывало дух. Полуживая мумия, уже в течение многих лет с трудом произносящая отдельные слова, казалась вечной и нерушимой в этой своей тлеющей полужизни.

Ни о какой работе не могло быть и речи, научные сотрудники нервно курили. Кто-то вытащил лабораторный радиоприемник, применявшийся для экспериментов по зондированию атмосферы, размотал длинный телефонный кабель, выбросил его из окна, и сквозь рев глушилок мы услышали нервный голос диктора «Голоса Америки»: «По неподтвержденным сообщениям в Москве скончался Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев».

У меня в кармане лежали билеты на симфонический концерт в Консерваторию, на который я пригласил знакомую девушку и уже назначил ей встречу у памятника Чайковскому. — Неужели сорвется? — с досадой подумал я и набрал телефон, указанный на билете.

— Алло? — глухим, хриплым голосом ответила мне неизвестная пожилая дама.

— Скажите, у вас сегодня состоится концерт симфонического оркестра?

— Молодой человек, как вы можете! В такой день! — дама явно была возмущена. Я понял, что колесо истории вмешалось в личные отношения и свидание не состоится.

Подошло время обеда и я двинулся через дворик старого Московского университета в знаменитую «Кишку» — студенческую столовую, расположенную в подвале напротив Манежной площади. Город был пуст, движение перекрыто, и у входа в столовую стояли милиционеры в своих серо-голубоватых одеждах. Москва замерла в ожидании. Сквозь решетку у двери с надписью «Лаборатория коммунистического воспитания молодежи» было видно, как в Кремль на огромной скорости летят громадные черные правительственные ЗИЛы. От шуршания их шин и визга колес на поворотах посередине пустынного пространства площади становилось жутко. Машины напоминали черных жирных жуков, слетавшихся к начинающему разлагаться трупу. В этот день где-то совсем рядом, за стенами Кремля делилась власть, и уже неявно закладывалось начало конца Пролетарского Государства…

Есть хотелось по-прежнему, и я попытался пройти в столовую.

— Не положено! — окрикнул меня милиционер.

— Так мне только пообедать!

— Не положено, такое происходит, а ты есть!

Неожиданно из-за двери высунулся Олег. До этого я видел его несколько раз в коридорах Института и слышал, что он собирается переходить в наш отдел.

— Товарищ лейтенант, этот гражданин со мной! Пропустите, пожалуйста.

— Проходи, — недовольно буркнул лейтенант. Я юркнул в приоткрывшуюся дверь.

— Привет, — Олег смеялся, — мы успели проскочить внутрь до того, как они поставили оцепление, и они решили, что мы из органов. Давай, набирай поднос скорее, столовая все равно закрывается.

Вскоре Олег начал работать в нашей лаборатории, и мы подружились. Он вырос в старой интеллигентной семье, чудом пережившей катастрофы первой половины двадцатого века. Решительно все мужчины в этой семье, насколько он помнил генеалогический ряд, уходивший куда-то в середину прошлого века, носили профессорское звание, и эта семейная традиция угнетала Олега, бывшего скромным кандидатом наук. Впрочем, он был еще молод…

Когда все уже начало разваливаться и я собрался уезжать, Олег загрустил.

—Ты знаешь, — сказал он, — я все же оптимист. Должно же все стать лучше, надо просто работать и стараться наладить жизнь. Такая огромная страна, наконец-то, появилась свобода. Нет, я не уеду.

Олег провожал меня в Шереметьево. "Бог даст, свидимся когда-нибудь, — сказал он, прощаясь. — Может быть, ты еще приедешь обратно… "

День был солнечный, не жаркий и не холодный, и я с тоской изучал только что полученный факс от одного из Пусиковских покупателей. Клиент был недоволен странными результатами измерений, и мне предстояло разобраться в этой проблеме мирового значения. — «Черт бы вас всех побрал!» — думал я.

Неожиданно у меня на столе зазвонил телефон.

— Алло! — в трубке раздавалось шипение.