Михаил Жванецкий - Собрание произведений. Шестидесятые. Том 1

себя только ногами. Он плавает низко, на уровне собак,

и мешает. Вначале его просто отталкивали, а потом би-

ли. Собаки кусают прямо за щеки, но он привык.

Хуже, что он куда-то исчезает и появляется весь

в заграничном, с американскими сигаретами.

— Что же вы там не останетесь?

— Машины мыть?.. Здесь интереснее. Здесь еще

столько неиспользованных возможностей. Прямо це-

лая страна! Вы не поверите…

— А вино? Не можете?

— Во-первых, наше лучше. Кроме того, бутылки тя-

нут вниз. Вы думаете, я в противоречии с физикой?

Нет, я чуть-чуть легче воздуха… Ночные смены.

Пачка сигарет, галстук… Платформы уже не могу —

тянут… Никакой авоськи, сетки… Лишнее сопротивле-

ние и след на земле. Но слушайте, бандитизм — это да.

Здесь морду бьют, там — стреляют. Что вам привезти?

«Пэлл Мэлл»?

— Я не курю.

— Девушке подарите.

— Тогда «Пэлл Мэлл», пожалуйста, и коробку спичек.

Для Р. Карцева

У меня все хорошо. Со мной все хорошо. Не знаю,

у кого как, у меня все хорошо. Все у меня замечательно,

не знаю, как у всех. Думаю, что плохо. Не может быть так

хорошо, как у меня. Плохо, как у всех, вполне может

быть. Но так хорошо, как у меня, — ни у кого. Исключе-

но. Ненормально хорошо. Чудовищно. Гипертрофиро-

ванно хорошо. Меня даже не интересует, как дела у окру-

жаюших. Какие у них могут быть дела? Развал! Нищета.

Борьба за кусок хлеба. Копейки, секунды, крошки. Воро-

бьиная жизнь. А я взлетел орлом. У меня внешность.

Я героически красив — все плюгавы. Я строен и силен,

как шпага, — все безобразны. И я рад, что у всех все очень

плохо, а у меня так все хорошо. У меня все хорошо, все

хорошо, все очень здорово. Ой, ай, не могу, как все хоро-

шо. Ибо все больны — я здоров. Все бедны — я богат.

Я богат, богат, богат. Все это мелочи. Я богат, богат. А все

бедны, бедны, нищи! Ой! Как все больны, бедны и несча-

стны. Ой-ой-ой! Ни у кого ничего нет. Ни у кого. У меня

кружка, у них ничего. У меня чашка — у них ничего.

У меня чайник, кипяток, заварка, хлеб, яблоко — у них

ничего, ничего у них нет. Ничего. У меня все-все-все.

Все у меня, у меня. Только у меня. У меня одеяло,

подушка, свет и вода, а у них — ничего. И я буду всегда

жив, здоров и ничего им не отдам, ничего. И эту булоч-

ку я съем сам и намажу повидлом, потому что я так

люблю, и у меня есть все! У меня есть одежда, есть

обувь, есть своя небольшая комната, и там есть радио

и музыка, а у них нет ничего. Та-ра-ра-ра, у них ничего;

ни еды, ни воды, ни радио. И пусть все так и живут,

именно так и именно все. Потому что я им ничего не от-

дам, потому что дай одному — и все налетят. А я нико-

му не дам, и никто не налетит. И никто не узнает, что

у меня есть кое-что из еды, немного есть денег, что-то из

одежды, что-то из музыки, кое-что из посуды. Короче,

есть все! Я страшно, крепко, безумно здоров, но это пер-

вая половина дела. А вторая половина дела — что все

страшно, жутко неизлечимо больны. И всем нельзя ни

кушать, ни спать, ни ходить, ни лежать, а мне можно.

Им запрещено ходить в парк, а мне разрешено и бегать

по дороге туда и сюда. Мне одному положено. Я один

бегаю без разрешения, а им всем нужно разрешение.

Они больны, бедны и завистливы. Я богат. Все пешком,

я бегом. Все смотрят вниз — я вверх. Свободно, вольно.

Я здоров, красив, удачлив. Удачлив, потому что

жизнь сложилась на редкость. Кто еще имеет то, что я?

Никто. Все плачут — я смеюсь. Все меня целуют — я ни-

кого. Я очень рад, что у меня так все хорошо. Я могу от-

крыть окно, когда хочу. А все остальные — нет. Правда,

сестричка? Я могу. Я могу сойти вниз, подняться на-

верх, я могу взять что-нибудь и купить, были бы деньги,

а все остальные — нет, нет. Поэтому я выздоровею,

я обязательно выздоровею, а все остальные — нет, нет.

Потому что им не для чего выздоравливать. А мне есть

для чего. Чтоб видеть, как они болеют, болеют, и муча-

ются, и мучаются. А я прекрасно, невыразимо счастли-

во одинок. И не делюсь своим здоровьем и счастьем.

Я лежу и принимаю лекарство, а у них ничего нет, они

не могут ни лежать, ни принимать. Я как только выздо-

ровлю, сразу сойду с койки, и буду бегать и упражнять-

ся на батуте и брусьях, и прыгать через коня, потому что

я дико, страшно здоров, а они больны, больны, больны,

и у меня все заживет, уже заживает, заживает, заживает,

вот я уже чувствую, как у меня появляется и второе лег-