Владимир Сорокин - Сахарный кремль

— Сюда, сюда! — Кубасов потащил Комягу с столу.

На столе лежало большое зеркало, на зеркале аккуратными линиями теснились десятки готовых кокаиновых линий. Здесь же стоял запотевший графин с водкой.

«Ну вот… — грустно подумал Комяга, — как всегда…»

И заговорил:

— Кирилл, я вот что хотел спросить…

— Давай, давай! — Кубасов подтолкул его к столу, а сам, взяв золотую трубочку, склонился к зеркалу и проворно втянул в обе ноздри по линии.

Сразу возник охранник, наполнил стопку водкой. Кубасов, коротко шмыгнув носом, сходу опрокинул в рот стопку, выдохнул и сразу втянул третью линию, швырнул трубочку на зеркало, повелительно указал Комяге толстым пальцем. Комяга со вздохом неохоты взял трубочку, не торопясь втянул одну линию, потом другую, выпрямился. Охранник поднес ему стопку водки. Комяга выпил, вздохнул облегченно. Но Кубасов требовательно стучал толстым пальцем по зеркалу:

— Пристяжную, пристяжную!

Комяга вынужденно согнулся, втягивая третью полоску. Кубасов, радостно и шумно расхохотавшись, погладил его по спине, грозя кому-то пальцем:

— А все потому что газ кончился. Все повысосали, гады косоглазые!

Комяга выпрямился, достал платок, отер нос. Кубасов схватил его за куртку парчовую:

— Новый обруч нужен, дабы стянуть страну, а? Об этом же он, а? Понял, а?

— Да я же понимаю, Кирилл Иваныч, как не понять? — брови Комяги изогнулись. — Государь наш дело великое затевает. И слава Богу.

— Государь наш — крыса помойная! — с усмешкой произнес Кубасов, своим оплывшим лицом к лицу Комяги приближаясь. — Четвертовать его на Лобном, а? А можно и шестировать, а? Или девяносторовать, а? И — псам, псам, чтоб полакомились, а? За все хорошее, за все пригожее. За все далекое, за все широкое.

Комяга молчал.

— Вон, — Кубасов показал на окна с пушками. — Три грации мои. Люблю их.

— Кирилл Иваныч, — спокойно произнес Комяга. — Я знаю, что государь сегодня ночью звонил тебе.

— Звонил! — ощерясь, бодро кивнул окольничий. — На царствие меня уговаривал.

— Кирилл, я серьезно…

— И он серьезно! Говорил, приедет с шапкой Мономаха. Короновать. С патриархом. И знаешь — согласился я. Хотя, Комяга, по сердцу скажу: тяжела, ох, тяжела злоебучая шапка Мономаха! Но, я согласился! А что делать?! Жду их всех к обеду! Готовлюсь. Вон, смотри, Комяга…

Кубасов подошел к среднему окну, сел в кресло, спустил предохранитель на пушке и дал короткую очередь по газону. На газоне беззвучно выросли три взрыва и опали.

— Добро пожаловать, крысюки! — захохотал Кубасов.

— Кирилл Иваныч, послушай…

— Это ты меня послушай! — вдруг ударил его кулаком в бок Кубасов. — На тебе же припеку нет! Чего ж ты ко мне приперся? Думаешь, подскажу — к кому бы заложиться, а?

— Да погоди ты…

— Или любви хочешь? Любовь-то лечит.

— Кирилл…

— Любовь, Комяга! Любовь! Ясно, а?

— Кирилл…

— Любовью мир спасется, Комяга, токмо любовью!

— Послушай, Кирилл! — Комяга повысил голос. — Завтра мы будем жить в другой стране. Завтра будет поздно! Новую метлу государь готовит. А в ней прутья-то зело часты. Тебе же не веки здесь затворничать! Время дорого! Что тебе сказал государь?

Кубасов поднес палец к большому, узкогубому рту:

— Тсс… Сейчас.

Подошел на цыпочках к столу, выдвинул ящик, вынул большой черный маузер, взвел курок, быстро прицелился в лоб Комяги и выстрелил. Мозг Комяги сильно брызнул из затылка на ковер. Комяга отшатнулся назад и рухнул навзничь. Охранники и стрелки у пушек не пошевелились.

Кубасов посмотрел на лежащего на ковре Комягу. Подобрал с зеркала стреляную гильзу, повертел в пухлых пальцах, понюхал. Поставил на зеркало. Глаза его остановились на сахарном Кремле, стоящим в углу на невысокой мраморной колонне. Он выстрелил по Кремлю. От Кремля полетели сахарные куски.

— Вот… — вздохнул Кубасов и положил маузер на стол. — В питье не запью, в еде не заем, во сне не засплю. Аминь.

Медленно побрел к окну. Подошел, посмотрел прищурившись. Стая ворон сделала круг над газоном, опустилась на свежие черные воронки.

— Не прелагай пределов вечных, — произнес Кубасов и тихо, радостно засмеялся.

Куай-и-дярр! (кит.) — Быстрей!

«Гоцзе» (кит.) — «Государственная граница», компьютерная игра 4D, ставшая популярная в Новой России после известных событий августа 2027 года.

Баоцзянь (кит.) — меч.

Синфу (кит.) — счастье.