Александр Бушковский - Праздник лишних орлов [сборник]

Из салона на палубу, качаясь и хватаясь руками за переборки, выбрался мужчина в военном свитере, с бледным лицом. Он перегнулся через леера, и его вытошнило.

– Салон в носу, там качает сильнее! – сказал Пух Горю в самое ухо. – А им внутри еще и горизонта не видать! Натерпятся, бедолаги!

Сначала небо вдали, прямо по курсу, расчистилось и посинело. Потом резко сверкнуло солнце и чуть приглушило волны, а над кильватерной струей вспыхнула радуга. Народ, почувствовав облегчение, стал просачиваться на палубу и дышать. Многие выбрасывали за борт пакеты с рвотой.

Под синим небесным столбом там, впереди, на темной глади моря вдруг появилось светлое пятнышко. «Монастырь», – сказал Пух сам себе и толкнул Горе. Тот молча кивнул. Еще не было даже видно острова, а монастырь уже белел. Потом от него в разные стороны растянулась полоска черной земли.

– Остров-то здоровенный! – Пух почему-то заволновался. – Где искать будем?

– Спросим, язык не отсохнет! – успокоил Горе. Он тоже словно замер, внимательно рассматривая растущую землю сощуренными глазами.

Пароход ожил. По палубе сновала команда; паломники, прижавшись к фальшборту, разглядывали остров. Чайки снова повисли над палубой. Дети улыбались и, толкая друг друга, показывали пальцем на радугу. Скоро земля впереди заняла половину горизонта, стал виден рельеф, потом леса и заливы и в конце концов строения по берегам вокруг монастыря. Издали монастырь будто висел в воздухе над крепостными стенами. Маковки изредка вспыхивали и несколько мгновений сияли.

Вошли в монастырскую бухту. Качка улеглась. Над островом солнце боролось с остатками туч, пронзало их лучами, и они истекали последними каплями дождя. Люди засобирались на сушу. Разглядывая ухабы грунтовых дорог, Пух мельком оценил толщину стен из огромных камней и мощь сторожевых башен.

Вот наконец и причал. Пара таких же, как «Николай», небольших пароходов, несколько суденышек поменьше, моторные лодки и солнце в воде. Народу на пристани мало, стоят маленький автобус и грузовичок. Капитан «Николая» умело подрулил к борту дремлющего у причала парохода со странным названием «Туман» и заглушил дизель. Команда бросила швартовы и перекинула трап. Выходить на берег надо было через «Туман».

– Давай соскочим первыми! – предложил Горе.

– Разгружать не будем? – засомневался Пух.

– А монахи на что? Вон они ходят! Им же весь грев [6] Грев – посылка или передача ( жарг .). ! Пусть на себя и поработают. – И он перепрыгнул с «Николая» на «Туман».

Пух, не оглядываясь, шагнул за ним.

Под ногами была глинистая дорога – земля монастыря. Пух и Горе шли к его воротам, обходя грязные лужи. Странно, интереса к монастырю Пух не чувствовал. Волновало его только одно – где тут Фома? Рядом с ними шагал серо одетый мужичок с бородой и солдатским вещмешком за плечами.

– Простите, – обратился к нему Пух, – вы не подскажете, где нам здесь найти послушников?

Мужичок остановился, снял вязаную шапку и вытер рукавом вспотевший лоб. Под шапкой оказалась большая лысина. Он внимательно посмотрел на Пуха светлыми, будто выцветшими, глазами и переспросил:

– Послушников? А кого вам надо? Я, кажись, их всех знаю.

Пух сказал.

– Не, такого нет. А может, он из трудников? Давно он здесь?

– Не знаю, вчера звонил…

– Ну, значит, еще не послушник. Трудник. Вам надо к отцу Феодориту. Он ими руководит.

– Как бы нам его найти?

– А идите за мной, я как раз к нему. Правда, он очень занятой…

Перед полукруглой аркой крепостных ворот мужик снова снял шапку, широко перекрестился и довольно низко поклонился. Пух с Горем не решили с непривычки, как на это реагировать, не перекрестились и даже не переглянулись, проходя за ним в высокую деревянную дверь.

Купола и белые стены светились где-то выше и левее, а перед ними уходила вверх по склону холма каменистая тропинка. Рядом с ней, по сторонам, лежали кучи песка, красного кирпича, штабеля бревен. Серые казармы внутри двора оказались одеты в леса. На бревнах сидели бородатые рабочие, двое длинноволосых людей в робах медленно передвигались по дощатым мосткам лесов.

– Погодите немного здесь, ребята, – сказал провожатый. – Сейчас я спрошу. – И он, сняв шапку, вошел в дверь побеленной пристройки к зданию старинного общежития.

Они поставили сумки на землю и огляделись.

– Ну что я могу сказать? Зона! – констатировал Горе. – Общий режим. Курить пока не решаюсь.

Тут выглянуло солнце, и они вдруг увидели: вдоль стены общежития, рядом с тропой, росли огромные ромашки. Целая клумба ярких и необычно крупных, с блюдце, ромашек. Они странно и свежо выглядели на фоне ремонта. Как Пух их сразу не заметил? От их желтых глаз стало теплее. Пух улыбнулся.