Грим - Никита Никуда

Лужа медленно иссякала, перетекая влево. Пришлось замешкаться на левом берегу, пережидая, пока станет не так глубоко. Он перебрался через нее по иглам и веточкам.

Стали все чаще попадаться камни, сначала относительно небольшие, чуть более, чем песчинка, их можно было перешагнуть. Но чем дальше, тем становились крупней валуны - или он сам всё ещё продолжал уменьшаться, уже не замечая того? Нависали утесами справа, скалами вставали слева, преграждали тропу. Приходилось их огибать, затрачивая на маневры массу усилий. И лишь когда он окончательно выбился из сил, тогда и тропа окончательно кончилась, упершись, словно в стену, в скалу.

Здесь на него накинулись комары и сильно испугали беднягу. Он подумал о том, как ему быть дальше? Возвратиться назад, как многие, наверное, уже вернулись? И золото, может быть, кто-то из них нашел? Была смутная надежда на то, что двигаясь в противоположном направлении, он вернет привычные свои габариты.

На миг представилось, что это скала - море, застывший зеленый вал, как волна стекла, на ощупь холодная и немного скользкая. А может, как раз за ней и хранится клад?

Имея свой прежний рост, он мог бы попытаться совершить восхождение. Или обойти ее слева либо же справа. Однако, внимательно рассмотрев обращенную к нему поверхность утеса, он обнаружил тонкую, словно игольное ушко, щель в этой стене. Может, удастся в нее прошмыгнуть, используя приобретенное преимущество. Да и мыло, как предрекал Васёк, пришлось бы весьма кстати.

Использую воду из ближайшей лужи, он намылился и втиснулся в щель. Оглянулся и удивился тому, что над миром померкло. Словно затмение солнца произошло. Стала даже видна Полярная суперзвезда - альфа Малой Медведицы. Он не стал дожидаться, пока снова станет светло (да и станет когда-либо?). В кромешной тьме он полез далее, и вдруг - в глаза хлынул свет, да столь внезапно и ярко, что он не заметил край и свалился с утеса, повис, ухватившись за какой-то стебель. Но руки с засохшим на них мылом, увлажненные соком травы, соскользнули с него.

Вниз он летел он утомительно долго. Измученный выпавшими во время пути передрягами, он даже не стал кричать. Пусть будет, что будет. Разобьюсь в лепешку о грунт, упаду в океан. Подхватит на лету альбатрос или воробей.

Но приземление оказалось мягким. Только свет снова исчез - на этот раз безо всяких Медведиц. Боясь шевельнуться, он затаился, словно мышь в мешке.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Пахло порохом и железом. Но более всего - дымом, ибо горел хозблок, да машина майора нехотя тлела. Блестела под солнцем роса, алела кровь, но эта Божия бижутерия не вызывала восторга в душе.

Константин лежал лицом вниз - словно петух с расклеванной головой. Шофер, прихрамывая и придерживая перебитую руку, нарезал круги вокруг джипа.

- Больно, сволочь... - сквозь слезы произнес он, когда я спросил у него, сможет ли его машина двигаться.

- Вы же нас убивать пришли, - напомнил я.

- Кто ж знал, что вы отстреливаться начнете.

Я посоветовал ему как можно быстрее исчезнуть отсюда, ибо у моих подельников могли быть к нему претензии, а если оставались патроны, то им ничего не стоило его пристрелить. Он послушался и бросился бежать прочь по дороге, вероятно, назад, в город, в котором его босс кратко и немудро царил. Маринка выстрелом в синеву придала ему прыти. Бесхозные пистолеты так и липли к ее рукам.

Бледные победители собрали оружие. Наш арсенал значительно вырос за счет трофейного вооружения, однако обе стороны почти все пули выпалили, оставшимися я набил рожок автомата, да в собственном пистолете обнаружил последний патрон. Еще у пожарного был нерасстрелянный магазин и динамитная шашка, и он предложил тут же сделать этой шашкой шажок. Мол, ему эта вражеская машина нервы трет.

Движения майора после столь кровавого утра утратили эластичность, стали порывисты и невнятны, как и его речь. Куда подевался только его мажор, задор. Однако уже минут через десять Кесарев джип - почти что бронемашина, непроницаемая для пыли и пуль - был безнадежно искорежен взрывом. Оторванный номер валялся в траве.

- Трупы куда девать будем? - спросил я.

- Пусть лежат. Спросят - скажем, что так и было, - легкомысленно ответила Маринка.

- Что уже мертвыми напали на нас?

Я кстати спросил пожарного, как расценить ту часть монолога покойного Кесаря, что касалась его манихейской деятельности. О которой этот майор и сам не далее как вчера добровольно мне намекал.

- Не твое это дело, братец ... переврали враги... Тел своих не храним, хороним... ты, ассистент... трупы пока прикопай...