Грим - Никита Никуда

- Отпираться не буду, я с ним знаком, - сказал пожарный. - Но поверхностно.

- Так я тебе его охарактеризую - джентльмент удачи; игрок - но по своим правилам. В покер с ним никто не садится. Потому что в каждую партию вносит что-то свое. Не удивлюсь, если он от карточных долгов бегает.

Однако, подумал я. Долг у меня действительно был, но незначительный.

- Зачем вы его похитили? - спросил Семисотов.

- Упаси меня Бог от этой статьи, - вновь помянул Всевышнего Кесарь. - Этот суперуполномоченный первый ворвался ко мне. Угрожая табельным оружием и предъявив документ на ростовского подполковника. Явился моему взору под этим прикрытием. Только я его раскусил сразу: никакой он не подполковник, а тоже майор. Ох уж эти майоры мне: маются в мае, словно коты. Особенно этот, ростовский. Мы законы придумываем, привносим понятия, ограждая игру правилами. А он без правил себя ведет. Странный какой-то. - Он обернулся к своим. - Ребята, вынимайте стволы, стреляйте во все странное.

У Жимова в свободной руке появился еще пистолет, а у Толчкова - откуда-то из-под полы - маленький 'узи', предназначенный для стрельбы в тесноте. Хотя условия вполне позволяли воспользоваться более надежным, хоть и стареньким АКМ, приклад которого я плотнее упер в плечо.

- Геннадий! Ау! - кричал Кесарь, пока я пытался припомнить прицельную дальность вражеского вооружения. - Это мы, из которых мир состоит. Наши строгие органы не могли в стороне остаться? Корону на кон, что ты здесь. Я даже слышу твое тяжелое дыхание. Когда суровые люди сердятся, они обычно сопят.

Я молчал, полагая, что он блефует.

- Вылезай, Мент-Монте-Кристо. Вон и шляпа твоя торчит из щели, и ствол. Не надо в меня целиться при подчиненных. Подавать им дурной пример, в соблазн их вводить. А то промахнешься и перебьешь поводок, на котором держу своих псов. И тогда их уже ничто не удержит. Так что пакуй железо, пока не так горячо, и давай попробуем договориться.

Глядел он в мою сторону. Я видел, как блестели его глаза. И решил, что обнаружен, раскрыт, деконспирирован. Мирный исход этой встречи еще был возможен, майор же как переговорщик и парламентер себя не проявил. Ничего не оставалось, как взять эту миссию на себя.

- Аве, Кесарь, - приветствовал я. - Как царится? Ты все еще в плену своих планов?

- Здравствуйте, Геннадий Романистович! - весело откликнулся он. - Что-то у нас не спорится, стопорится без вас. Я тут предлагаю заключить мир ради взаимных выгод, причем на довольно добровольной основе. Да ваш коллега артачится. Помогите прийти нам к единому мнению мирным путем. Иначе я не смогу вам больше симпатизировать.

- То с паяльником подступал, то о взаимности вспомнил, - пользуясь случаем, попенял я.

- Ну что вы, ей-богу. Паяльник... Это не в счет.

- Так, что еще не в счет?

- Напрасно вы злитесь, сопротивляясь сотрудничеству. Я тоже мог бы быть зол. Но не могу себе это позволить. И вам не советую. Надо любить своих врагов. И тогда они вам ничего не сделают.

- Что б мы делали без наших врагов? - сказал я. - Враждовали с друзьями? Кстати, как вы нас нашли?

- Признаться, с трудом. Я и дом-то ваш еле нашел: номер с него сняли гаишники. Пришлось соседей расспрашивать. Дед - кстати, тоже оказался бывший майор - пустил нас по пустому следу. Да еще пытался на нас натравить это свое животное. Сказал, мол, отправились в Селиверстово. Ну, мы смотались на кладбище и вернулись в дом, а там... Да вот, полюбуйтесь. Константин!

В ответ на это дверца джипа опять распахнулась, и из нее вывалился какой-то человек. В такой же шляпе, какая была на мне. Но она слетела и откатилась в сторону, обнаружив под собой белые перья, которыми была облеплена его голова. На лицо, кроме того, тоже были нанесены какие-то пятна. Очевидно, боевая раскраска каких-то племен.

- Познакомься с этим уродом. Тоже огнепоклонник. Корпоративная кличка: Мотня-Дай-Огня. Дом пустой, только он там шарится. Да дым из подвала валит.

- Дом ведь безлюдный, а я бездомный как раз, - сказал на это Мотня. - Клянусь печенкой, Романыч, поджог раньше меня произошел. Это ж я телеграмму тебе отбил.

- Битый час его уговаривали дорогу к вам указать, - сказал Кесарь, - но оказалось, что они ни слухом, ни духом про вас. Зато царский червонец нашли у него, зашитый в мотне. Умудрился распилить его, разделив на орел и решку. Так ли, Матвей?

- Вы наши орлы, мы ваши решки...

- Били, наверное? - спросил участливо я.

- Битый час. Еле уломали, сломав ребро. Не хотел отправиться с нами в добрый путь. Ведро золотых червонцев сулили ему. Вот бы орлов напилил.