Грим - Никита Никуда

'Этот поезд с рельсов сойдет', - вдруг понял Антон, но так же ему стало ясно, что все его попытки сообщить о своей догадке людям, или убедить их по крайне мере не радоваться, будут напрасны, его примут за городского сумасшедшего, люди лишат его своего общества и социальных гарантий, вытолкнут из своей толпы и заставят скитаться, и слепой будет бродить за ним сзади, держась за его фалду.

- И ты, внучек, туда же? - сказал Никита, ибо мужик в телогрейке и красной шапке был его прадед Никита Никуда, хотя и выглядел для такой степени родства слишком молодо. Он свистнул в последний раз, словно давая сигнал к отправлению, и сунул дудку в карман. Плясатель вскочил на подножку поезда.

- Куда все, туда и я, - сказал Антон. - А вообще-то, дед, я тебя ищу.

- Нашел. И что?

Странное дело. Он вдруг забыл, зачем искал.

- Есть контакт, - сказал доктор.

- Они все погибнут? Ты можешь предотвратить?

- Предотвратить? Этот фокус не под силу Всевышнему. Да и не гожусь я для фокусов. Я шаман, а не шоумен. Да и шаман - только на этот случай.

- Но это же ты их зазвал?

- Не я, так другое стремление или страсть. Эти, живомертвые, в отличие от нас, мертвоживых, мертвы, будучи живы. В то время как мы с тобой, внучек, живы, хоть и мертвы. Думаю, ты не понял. Но не казнись. Сей некрокосм не всякому уразуметь под силу.

- А собаки? С ними что будет? И откуда их столько здесь?

- Провожают в последний путь. Они единственные посредники между миром мертвых и миром живых. А что с ними будет, то я не знаю. Ими правит Верховный Псарь, ему и ведомо. Так что тебе?

- Карту.

Вагоны за дедовой спиной тронулись, что означало: мы остались в чистом поле одни.

- Твой пиджачок против моей портянки.- Он вынул из телогрейки и бросил Антону пару листов. - Еще?

- Себе, - машинально сказал Антон, но тут же обиженно кинул обе десятки, пик и червей, под ноги. - Я не картишки имею в виду.

- Девятнадцать, - сказал дед, открыв свои. - Твоя.

Он бросил Антону портянку, от которой попахивало, была она грязная, но, тем не менее, можно было различить некие письмена. А вернее - карту местности: широкая, словно река, тропа, один конец которой обрывался, не имея начала, а другой разветвлялся на семь троп. И ничего, кроме обозначений рельефа, больше на карте странствий не было. Ни крестика, под которым мог быть зарыть клад, ни сопроводительной надписи.

- И это все?

- Первая карта у этих, - сказал Никита, вставая. Кто - эти, Антон тут же сообразил. - Да подкову, ту, что на двери - я еще прибивал - с собой захвати, коли цела до сих пор. Карта картой, а с подковой вернее будет. Что, много людей в городишке нашем об этой кассе пекутся?

- О казне мне твой внук рассказал, который мне двоюродным дядей доводится.

- Подполковник? Он не совсем тот, за кого себя выдает. Ибо сам себе не вполне ведом.

- Что, опасен?

Дед поежился под телогрейкой, что означало пожатие плеч.

- Все мы друг другу опасны, а пуще - себе.

Он взобрался на насыпь.

- Погоди, - Антон заторопился, пытаясь вспомнить то самое важное, ради чего он здесь. Эта неподвижная мысль никак не хотела выбираться наружу. Вспомнил. - Зачем же ты, дед, этих... тех людей положил?

- Дык...

- И почему за это потомки твои расплачиваются?

- Семь бед, один ответ.

- Так все же золото где?

- Ужо укажу. Ты уж будь добр, доведи их до места.

- Так этот трюк с трупами...

Но Никита не услышал его - прыгнул во встречный поток времени и исчез.

Антон постоял еще в раздумье, глядя на карту, которую не имело смысла тащить с собой: рисунок на ней был столь прост, что с первого взгляда поддавался запоминанию.

Поле было по-прежнему чисто. Собаки, разбившись на своры, с беззаботным лаем скрылись вдали. Да туда и обратно проехал всадник бел, опустив повинную голову.

Бубны смолкли. Еще звенели у левого уха бубенцы и бубенчики. Он в последний раз вдохнул воздух иного мира и открыл глаза. Время вернулось в русло.

- Антуан! Антре!

- Вы слышали бубен? - первым делом спросила Изольда.

- И дудку слышал.

- На дудке у нас никто не играл.

- Видел танцора.

- Это у вас печень пошаливает. Карты были? - спросил доктор, медик и медиум в одном лице.

- Был какой-то клочок. Тропа. Разветвляющаяся.

- А казна? - быстро спросил матрос. - Место отмечено?

- Ничего там не отмечено

- И это все? Стоило возлагать надежды и расходовать дурь? Да ты даже описался, выделяя виденья.

- Это я мимо очка сходил.

- Что еще видел?

- Поезд. Собак. Никиту - в телогрейке, словно з/к.