Сергей Антонов - Васька

Пока ждали официанта, Гоша развлекал гостей. Он сообщил, что фасад дома, в котором они сидят, украшен художником Врубелем, что над третьим этажом выложена майоликой цитата из Ницше: «Когда построишь дом, то замечаешь, что научился кое-чему», — и что за несколько дней до революции все это огромное здание купил какой-то сахарозаводчик.

— За сколько? — спросила Тата, чтобы Митя немного поревновал.

— За пятьдесят миллионов… — ответил Гоша мгновенно.

Он рассказал, как здесь засели беляки и как после каждого разрыва снаряда домовладелец постанывал: «Еще пятьдесят тысяч долой, еще пятьдесят тысяч долой».

Посмеялись. Седой официант вручил карту Чугуевой, поклонился и отошел.

Снеди натаскали столько, что места не хватило: семужка, грибочки, шпроты, тостики, два экземпляра очищенной. Пришлось убирать цветы со стола. Гоша предложил выпить за Ваську — свою счастливую звезду. Он вспоминал о пьесе, о том, как Васька вдохновляла его, как в последний момент был придуман гениальный эпиграф: «Гвозди бы делать из этих людей». Слушатели терпеливо держали на весу рюмки. Гоша почувствовал, что пора кончать, крепко зажмурился и выпил. Несмотря на «два экземпляра» и на «семужку», пить молодой писатель еще не наловчился.

Впрочем, из всей пирующей четверки никто не умел бражничать. Поэтому друг от друга старались не отставать.

Прибыли котлеты де-валяй. С укором глядя на рюмку, Гоша произнес тост за Тату. Тата — принципиальный товарищ и верный друг, без ее совета Гоша никогда бы не догадался погрузиться в метро и так никогда бы и не ведал, что в московских подземельях таится Маргарита, в переводе с латинского — «жемчужина». Так бы и строчил никому не нужные терцины, гнался бы за журавлем славы, а синица была бы…

— Кошачья мудрость, — перебил Митя. — Котище потрошит синичку и декламирует: лучше синица в когтях, чем журавль в небе. Не уважаю я старые пословицы. Пока молодые, надо не синиц за хвосты ловить, а вперед пробиваться. А какие мы есть, выяснится лет через сорок-пятьдесят…

Тате нравилось, как Митя сердится. Она готова была слушать его до утра.

— Присесть допустите? — послышалось за ее спиной.

Возле столика стоял Осип, а за ним Мери в мадаполамовой блузке под лаковый ремешок.

Митя мрачно умолк, Чугуева потупилась. Словно молния пронзила Тату. Она поняла: этот неровно стриженный, мелкий спекулянт в парусиновых ботинках и есть тот третий, кто знает про Чугуеву все.

— Пойдем, — Мери дернула его за рукав. — Тут мы вроде не под кадриль.

— Что вы, что вы, товарищи! — захлопотал Гоша. — Митя, подвиньтесь!

— Прекрати, — сказал Митя.

— Не боись, — сказал Осип. — У нас деньги есть.

— Почему ты такой нетерпимый, Митя? — мягко попрекнула Тата.

— А потому, что нечего дерьмо ублажать.

— Перепил, комсорг? — оскалилась Мери.

— Да, да… Мы давно здесь. — Тата подсела к Мите и зашептала: — Успокойся сейчас же! Мы в общественном месте! Это хорошо, что они пришли. Нам все равно не выпить, а они выпьют.

— Выпьем! — обнадежил Осип. — Садись, Маруська. А что он обзывает, не пузырись. Имеет полное право — комсорг. И травма у него. Мартыном его вдарило. Позабыла?

Тата оцепенела.

Осип стал разливать водку.

— Я пить не стану, — сказала Чугуева.

— Не перечь, — усмехнулся Осип. — Гляди, на Машку променяю. Она не хуже тебя уважает это дело — кверху пятками… Верно, Маруська?

— Не Маруська, а Мери, — поправила Мери и сбросила его руку с плеча.

— Ты, друг, давай не распускайся, — предупредил Митя. — А то, гляди, стукну. Пломбы из зубов повыскакивают.

— Митя, Митя, — залопотала Тата. — Осип! Что же вы?! У Гоши выходит первая книжка, а вы… Прямо не знаю! Хоть бы поздравили.

Подняли рюмки. Митя провозгласил тост. Захмелевший с первой рюмки Гоша объявил, что следующий очерк он назовет «Два друга». Напишет про Митю и Осипа… Пришлось пить снова.

— А ты что? — остро глянул Осип на Чугуеву. — Брезговаешь? Ты, мол, ударница, а я серый волк? Пей!

— Не стану.

— Не приставай, — остановила приятеля Мери. — Не хочет, не надо.

— Не боись. Выпьет. Ты, Маруська, плохо ее понимаешь. Посопит маленько, а выпьет.

— Поехал!

— А что, нет? И ты выпьешь. А то гляди. Пошлю вас обеих куда подальше. С Надькой любовь затею.

— Сиди уж! С Надькой, с Надькой! Нужен Надьке такой шелудивый!

— А ты полегше давай! — ржавым голосом протянул Осип. — Бери, Васька, рюмку. Клюкнем на пару. Сделай мне компанию.