Иван Комлев - Ковыль

Действительно ведь – не поинтересовался, а Варюхе шёл всего лишь шестнадцатый год, как раз к шестнадцати она должна была родить. Пошумели её родители, да делать нечего: дали согласие на свадьбу. Но в исполкоме, куда он вынужден был обратиться за разрешением на брак, упёрлись. Решили отдать Алексея под суд. Была там одна моралистка… Струсил Лёха, но нашёлся. Привёл с собой Варьку. Варька плачет, а Лёха показал на её живот и говорит: «Ну, посадите меня, а куда она с этим?»

Да от судьбы, видно, не уйдёшь. Обошлось в тот раз, не обошлось в другой. Решил Алексей себе дом построить, к её родителям не захотел идти жить, а у своих – места мало. Его уговаривали подождать, снести будто должны были целый ряд по их улице. Тогда квартиру благоустроенную дали бы. Но он знал случаи, когда от разговоров о сносе дома до дела проходили долгие годы, и отмахнулся:

– Враки это всё! Отвяжитесь! Жена есть, ребёнок будет – должен быть и дом.

Неподалёку на пустыре присмотрел Алексей место. Никакого разрешения на постройку у него, конечно, не было, но его это мало беспокоило. Купил по дешёвке деревянный домишко, тоже назначенный под снос, и там стройка действительно началась, нанял за четыре бутылки водки мужиков в помощь да и в два дня перетащил его себе на участок. Пронумерованные брёвна лежали недолго, пока Алексей не притаранил со стройки три рулона толя на крышу. Ещё за два дня, всё с теми же мужиками и за такую же плату, избёнку собрали. Фундамента он не делал – спешил, главное – крыша. Когда крыша есть, как объяснили ему знающие люди, заставить снести незаконно построенный дом нельзя.

Домишко получился не ахти какой: он уже отслужил один век, часть брёвен было бы неплохо заменить, но жить можно было.

С постройкой – оказалось – Алексей успел вовремя: следом за ним на пустырь пришли строители. Его и это не волновало: теперь, если снесут, дадут квартиру, никуда не денутся. Скоро к ним в дом стали заходить изумлённые руководители стройки. На их планах Лёхин дом не значился, на деле же оказался впритык к будущему многоквартирному дому. Разговоры и выяснения Алексею скоро надоели, после работы он, наскоро поев, запирал дверь на замок и уходил до позднего вечера. Варька и без того целыми днями пропадала у матери. Пелёнки-распашонки готовила.

Возвращаясь домой затемно, Лёха сперва обходил стройку и запасался необходимым: досками, гвоздями, цементом, известью. Брал, сколько мог унести за раз. Надо было пристроить к своему домику сени, чтобы не сквозило в дверь зимой. Ещё он надеялся успеть к зиме оштукатурить изнутри стены; фундамент намеревался подвести летом следующего года.

А стройка подступила вплотную. Под многоквартирный дом начали рыть котлован. Экскаваторщики матерились – им развалюха мешала работать. Снова ходили вокруг Лёхиного дома люди с портфелями, но он ловко избегал встреч.

Однажды, возвращаясь в сумерках вместе с Варькой, под тёплый бок которой он надеялся скоро устроиться, Алексей с удивлением обнаружил, что на его домике исчезла крыша. Кинувшись к нему, он увидел, что крыша, в общем-то, не исчезла, она просто осела на потолок; домишко слегка сдвинулся и покосился. Видимо, задел его ненароком экскаватор, а может, бульдозер зацепил. «Вот суки! Умышленно своротили», – выругался Алексей.

Ночевать они пошли к Варькиным родителям. По дороге встретили пьяного парня, который, увидев парочку, завыступал. Алексей, недолго думая, хватил его кулаком по уху, а когда пьяный этим не удовлетворился – сорвал на нём зло: сперва нокаутировал, а потом беспамятного испинал ногами.

Чуть не досталось и Варьке – чтобы не заступалась. Удивительно: избив парня, почувствовал в душе облегчение, как будто отомстил тем, кто развалил крышу дома. Лишь потом, на другой день, у него появился неприятный осадок, но не от драки, а от того, что бил лежачего, неспособного к сопротивлению человека.

Срок Алексей получил не за этого пьяного.

Вот оно где! Не дом его покосился от неосторожного движения мощной машины. Вкривь и вкось пошла жизнь с той нелепо-ненужной драки. Не очень крепко, видно, держалась она на своём фундаменте, если так легко её можно было сдвинуть. И покатилась, пошла кувыркаться под уклон…

Дом выправить, в общем-то, было несложно. А жизнь назад не отыграешь, её, как горб, только могила исправит. «Могила?! Не думал, что вот так – скоро… Хрясь! И – конец?! Нет!» Ярость вновь вскипает в душе Бойкова и вновь оседает на дно, не находя выхода. Сделать в такой ситуации он ничего не может.