Андрей Константинов - Не гламур. Страсти по Маргарите

– Хм, – кашлянула Марго. Ей, родительнице нашего журнала, вынужденно пришлось уступить на время пальму первенства Нике. Но, видимо, злоупотреблений «служебным положением» со стороны Стрельцовой Рита терпеть не собиралась. Да и остальные, похоже, тоже. Нам уже не терпелось начать ковать железо нашей победы.

– Не тяни кота за яйца, – угрожающе произнесла Верхогляд, уловив общее настроение. – И убери со стола свои ходули.

Ника поняла, что переборщила с эффектной паузой. И наконец решила доказать всем, что она – не такая пустышка, как может показаться на первый взгляд. Услышанное от нее мы поняли лишь частично.

– Предлагаю журнал делать из нескольких «тетрадок». – Тут я встрепенулась, услышав знакомое школьное слово. – У каждой – своя тематика. Кто в чем силен, тот о том и будет писать. Надо только подумать, как все это обозвать. Да, еще придется заказывать кому-то оригинал-макет. Сами, я думаю, мы с этим не справимся. И фотографа классного бы нам. Ведь этот засранец Ворошилов даже не текстами – фотографиями рейтинг зарабатывает.

Чем больше говорила Ника, тем грустнее становились у нас лица. Я поняла, что моя школьная стенгазета имеет мало общего с тем, что нам предстояло сделать. Лицо Люси Пчелкиной пошло красными пятнами – по всей видимости, она уже в уме высчитывала, во что нам выльется наш акт отмщения. Марго мрачнела на глазах, а Роза Асланова становилась все отстраненней.

Возникшую было напряженность со свойственной непринужденностью развеяла Маша Верхогляд:

– Чур, я буду фотографировать! – Мы уже знали, что Верхогляд батрачила фотолаборантом в «Цветном мире». Но одно дело – лаборант, другое – фотограф. Словно услышав наши сомнения, Машка возопила: – Я умею. Я всем своим родственникам портреты сделала. Ха, некоторые об этом даже не догадывались. Кто у Машки под брюхом оказался, кто – вусмерть ужрамшись. Могу принести, показать.

– Э… – замялась Люся, задавая вопрос, возникший у всех одновременно: – У какой Машки и под каким брюхом?

Верхогляд посмотрела на нас свысока. Насколько это было возможно – с учетом того, что несостоявшаяся баскетболистка ростом была ниже многих из нас.

– Машка – это наша корова. Мамка ее доила. А я их фотографировала в это время.

– Прямо папарацци какой-то, – снова съязвила Ника, которая, по всей видимости, все еще решала – как она будет проявлять себя в нашем проекте.

– А что, Маша, правда, – оживилась Лаппа, которая, озвучив идею о журнале, будто сомневалась – не сказала ли чего лишнего, что в дальнейшем может сказаться на… Видимо, никакой тайны следствия она так и не обнаружила, поэтому продолжила: – Ты у нас кто? Спортсменка. А фотографу придется много бегать. А иногда и прыгать. И в засаде сидеть. Для этого нужна хорошая физическая подготовка. Вот тебе и флаг в руки.

После того как двум из нас – Марго и Маше Верхогляд – уже нашлось занятие, потребность определиться возникла и у остальных. Голос подала наша маленькая Оля Клюева:

– Я могу писать о детях, – сказала она и покраснела.

– Откуда? – недоуменно спросила Лаппа.

– Что откуда? – не поняла Оленька.

– Откуда ты знаешь, что такое дети и с чем их едят? – конкретизировала свои сомнения Марго. Сама, между прочим, женщина бездетная.

– Ну… Во-первых, я из всех вас – самая младшая, – попыталась объяснить Оля.

– Ага, то есть не вышедшая из детского возраста, – захихикала неуемная Стрельцова. Наша медсестричка чуть не плакала.

– Да нет же, просто я многое помню про детей. И потом, не забывайте – я же медсестра. И имею детскую специализацию, между прочим. – Следователя Маргариту Лаппу такие показания вряд ли удовлетворили бы. Но как редактор еще не созданного журнала, Рита довольствовалась сказанным.

– Заметано. Назовем твою рубрику… «Лапушка и ребенок». Годится? – процесс пока лишь виртуального создания журнала захватил Лаппу целиком. Ее энтузиазм, как вино по крови, передался всем нам. Вероника, видимо, испугавшись, что на ее долю не останется ничего примечательного, поспешила застолбить место под солнцем. Облизнув внезапно пересохшие губы (был бы среди нас хоть один мужик…), Ника с чувством превосходства произнесла:

– Так и быть. Я буду писать «гвозди».

– Гвозди, вроде, забивают, – нерешительно возразила Маша.

– Деревня! – позволила себе грубость Стрельцова. – Гвоздь – это самый забойный материал номера. В рубрике «Лапушка и любовник».

– А что, есть такая рубрика у нас в журнале? – насмешливо спросила Роза. Они с Никой как-то сразу не приглянулись друг другу. По силе характера и жизненному опыту девушки, пожалуй, были равны. Только Роза была целомудреннее, что ли. В отличие от кичившейся своей женской опытностью Ники. Я не знаю, какой опыт был у Стрельцовой. Но в Розе была какая-то тщательно ею скрываемая тайна. Тайна любви. Какая-то боль и – твердое желание никому эту боль не показывать. Этой силой меня Роза к себе и притягивала. А еще – схожестью ее имени и моей фамилии, наверное.