Иржи Марек - Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке

У носорога, например, толстая кожа, потому он стремится вываляться в грязи. Ведь и его, толстокожего, одолевают мухи и их личинки. И хотя носорог не в такой уж нежной дружбе с прочими представителями животного мира, он терпит на своей спине птичек, которые, не обладая его силой, обладают остренькими клювиками и безошибочно выколупывают из складок его кожи вредных насекомых.

Пес, говорим мы, очеловечился, но и он по сей день больше всего любит, когда его чешут за ушами или треплют по спине, хотя у него давно уже нет блох, а некоторые собаки вообще не имеют понятия, что на свете существуют блохи.

Собачьи воспоминания настолько сильны, что пережили изменения даже в самой структуре природы.

Ну а сейчас мы подошли к тому, что нас, живых, страшит больше всего и «что нам неотвратимо суждено.

Смерть пугает людей, но не собак. Они не знают, что это? Или, наоборот, знают и потому покорно ждут? Нам трудно примириться с тем, что собачий век короче нашего. Как будто разница во времени имеет принципиальное значение!

Как умирают собаки?

Деревенские беспородные жучки-бобики чаще прячутся, как и все животные, и уходят тихо и покорно. Ведь все живое спасается бегством от опасности, но не от смерти. В смерти они хотят покоя и одиночества.

Собаки, живущие рядом с людьми, умирают тяжелее, потому что люди подвергают их лечению даже в тех случаях, когда лечение уже мало чем помогает. Они умирают иногда тяжело и долго, потому что их убитые горем хозяева всячески стремятся отдалить этот страшный миг. Но, продлив собаке жизнь, люди тем самым продлевают ее муки. Ничего иного человек сделать не способен. Лишь в тех случаях, когда не остается даже искорки надежды, собаку можно избавить от страдания, усыпив ее. Это единственное благодеяние, которое доступно человеку.

Звучит, конечно, хорошо, но, как и все, что придумали люди, имеет оборотную сторону. Чтобы понять это, вам следует побеседовать со старым опытным ветеринаром. Однажды с гневом и возмущением он рассказывал мне, что к нему частенько являются люди с просьбой сделать смертельный укол их собаке. Причина: собираются в отпуск к морю, а пса некуда девать. И потому он должен умереть! Собака — друг человека, собака, которая не бросит своего хозяина никогда и ни за что… Конечно, ведь ей, собаке, не нужно ехать к морю, недельки эдак на две…

Жуть берет, когда слышишь такое и представляешь себе человека, чья собака в это время сидит в машине и терпеливо дожидается его возвращения.

Конечно, закон этого не запрещает, потому что по закону животное-вещь, то есть имущество, с которым хозяин вправе обходиться по собственному разумению. Свою дорогую хрустальную вазу он, если того пожелает, тоже может безнаказанно разбить. Что же касается животных, их запрещено мучить. Вот мучить — это уже противозаконно.

Я не хочу показаться сентиментальным, но убежден, что в этом законе, словно в кривом зеркале, бесчеловечный человек видит самого себя.

К счастью, я видел множество заплаканных людей, которые покидали ветеринарную лечебницу одни, без своей собаки. Чтобы положить конец мученьям, ее пришлось усыпить — единственно такую меру подсказывала их совесть.

Да, все-таки на свете хороших людей больше, спасибо и на этом!

Мой пес доберман умер от инфаркта: прекрасная легкая смерть. Но как трудно смириться с ней, особенно если это случилось на твоих глазах.

Был погожий летний день, и мы гуляли по лесу. Мы уже возвращались домой, когда он, совсем как обычно, взял какой-то след. Скорее ощущая полноту жизни, чем собираясь охотиться на самом деле. И я слышал, как он лаял. Я свистнул, и он уже возвращался. В кустарнике раздавался шум его шагов, его дыхание. Вот он спустился с небольшого пригорка и перескочил через широкую канаву. И вдруг стал как-то странно валиться на землю, будто что-то душило его. Я подбежал, спазм, очевидно, отпустил его, он поднялся и пошел рядом со мной. Он ступал сосредоточенно и степенно, словно сам удивлялся, что же это такое с ним приключилось. Еще два раза у него подсеклись задние ноги, но он поднимался и смотрел на меня, словно просил прощения и стыдился своей неожиданной слабости.

Мы направлялись к дому, и он это знал — мы столько раз ходили по этой дороге. И вдруг мой пес остановился и лег под дерево в тень. Он явно устал и дышал медленно и тихо, будто собирался уснуть.

…Его выдавали глаза: он смотрел на меня, но мне казалось, что он меня не видит, глаза постепенно угасали… Вдруг он глубоко вздохнул. И перестал дышать! А я стоял над ним и боялся признаться себе в том, что стряслось.