Иржи Марек - Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке

Историк, хозяин Кулишека, любил рассказывать, как однажды Кулишек, увидав на улице летящего шмеля, попытался его преследовать. Но когда шмель, резко изменив направление полета, ринулся вперед, целясь прямо в мордочку Кулишека, добряк такса рухнул на землю, моля о снисхождении.

Чтобы иметь необходимый для работы покой, наш историк подыскал себе и Кулишеку комнату в уединенном домике лесника в кршивоклатских лесах и совершал многочисленные прогулки средь густых зарослей, в которых низкорослый Кулишек исчезал, естественно, с головой. Впрочем, время от времени Кулишек подтверждал, что он все-таки из породы норных, и совал свой нос в какую-нибудь нору, но, когда из одной такой тучей вылетели осы, прекратил столь опасную и исполненную драматизма деятельность.

Лесник Барабаш, тот самый, у которого они поселились, был человеком непосредственным и, глядя на Кулишека, брюзгливо говаривал:

— Этот полупес — нечто среднее между селедкой и попугайчиком. Ему бы только полеживать в комнате на подушках да слушать, как вы стучите на машинке, так-то вот, Настоящей собаке место во дворе.

Во дворе у лесника Барабаша и в самом деле жила собака. Эдакий полкан неопределенной породы, которых, как правило, заводят в сельской местности. Леснику, несомненно, следовало бы держать у себя чешского фоусека, но Барабаш не был охотником, он был из тех лесников, которым предписано мотаться по лесу отнюдь не в поисках дичи. План по сдаче древесины в кубометрах преследовал его даже во сне. И потому Барабаш брал с собой в лес лишь суковатую дубинку да трубку-носогрейку. Цепную собаку звали Оржех, и в его обязанности входило оставаться при доме, когда лесник бывал в лесу, и бегать на цепи по проволоке между миской с водой, всегда теплой и грязной, и объедками, вечно облепленными мухами. И еще его обязанностью было лаять. А теперь, когда в домике поселились дачники, Оржех получил строжайший наказ не сожрать ненароком полупса Кулишека.

Кулишек предпринял было попытку с ним познакомиться, но это добром не кончилось. Цепная собака не приемлет собак, свободно передвигающихся, тех самых собачек при хозяине, которых кормят деликатесами и выводят на прогулку.

И Кулишек, чтобы поразвлечься, ходил вокруг пса Оржеха на почтительном расстоянии, а тот злобно выл и хрипел, потому что цепь мешала ему ринуться на полупса Кулишека.

Версию о том, что Кулишек ходит вокруг Оржеха на почтительном расстоянии, придумал хозяин Кулишека и сам же ее повсюду распространял.

Если бы он удосужился взять метр и провести линию, по которой передвигается Кулишек, то обнаружил бы, что эта линия есть касательная к полукругу, прочерченному натянутой до последнего предела цепью Оржеха.

То есть Кулишек был намного сообразительнее, чем это можно предположить: он вычислил, докуда может дотянуться Оржех, и бегал дразнить его и издеваться. Оржех неистовствовал, и хозяин поначалу опасался за своего Кулишека, но потом успокоился, поняв, что боязливая собачонка ближе не подойдет. А Оржех страстно мечтал, чтобы цепь хоть разок ослабла на несколько сантиметров, и тогда он наконец-то ухватит за ухо нахала, что измывается над ним! И это будет самая прекрасная минута в его жизни. Ведь по вечерам, когда лесник спускал его с цепи, Кулишек прятался в комнате, куда Оржеху доступа не было.

— Обратите внимание, ваша собачонка боится темноты, — хмуро сказал как-то лесник Барабаш, — баба, а не собака.

«Комнатный полупес! Помесь селедки с попугайчиком!» — это, скажу я вам, было ужаснейшим из оскорблений, брошенным лесником Барабашем прямо в глаза Кулишеку. Обиднее этого такса с самыми кривыми ножками, какие только могут быть у этой породы, представить себе не могла. Кулишек обиду, конечно же, затаил, и его взор, обычно ласковый и нежный, иногда затягивался тучей, но никто этого не замечал.

Случилось однажды леснику Барабашу выбраться из дому по дровяным делам только под вечер, он поменял псу Оржеху воду и предупредил, что вернется поздно.

Кулишек вперевалку двигался по комнате, потом выкатился во двор: ему, видимо, стало жарко и он надумал проветриться. Через некоторое время послышался яростный лай. Оржех лаял непривычно громко и злобно, с короткими передышками.

«Где же Кулишек? — испугался добрый хозяин-историк. — Уж не заблудился ли в такой темноте?… Чего это Оржех так рычит на него? Ведь Кулишек мог подойти к Оржеху ближе, чем позволяет цепь, и тогда ему конец!»

Историк вскочил и бросился на двор.