Юрий Азаров - Новый свет

Про связь учения и труда нам предложено было обобщить опыт. И я стал писать для Шарова доклад, в котором доказывал необходимость развития производительного труда в совместной деятельности взрослых и детей. Снова должен признаться, мне удалось через своих друзей добиться того, что Шаров вновь был вызван на всесоюзное совещание с докладом, где он рассказывал об опыте тесной связи труда с учением, спортом и искусством. Надо сказать, что Шарову понравилось представительствовать. Он с пафосом зачитывал текст, написанный мной. А уж на вопросы он умел отвечать. Он прямо заявлял: «Я практик и не хочу лезть в теории, пусть другие этим занимаются». И как практик Шаров давал исчерпывающие ответы, с юмором, с размахом, с присущим ему обаянием и уверенностью. Шарову аплодировали, руководство его обласкивало, особо отмечалось, что в условиях Нового Света создается уникальный опыт гармонического воспитания, где имеется по-настоящему серьезный, обучающий промышленный и сельскохозяйственный труд в их неразрывном единстве.

Но до гармонии было еще далеко. Больше того, чем основательнее становилась материальная база школы будущего, тем сложнее развивался мир детских отношений, тем сильнее давали о себе знать индивидуальные пристрастия педагогов.

Я не разделял тогда мысли Макаренко о том, что желательнее иметь серых и ординарных педагогов, работающих одним стилем, чем талантливых, но работающих каждый по-своему. В моих руках была сосредоточена вся воспитательная часть школы. До поры до времени Шаров в мои владения не лез. Точнее, мы с ним работали на разных параллелях. Он лаялся и требовал порядка, а я старался внедрять и совершенствовать разработанную мной систему работы. Я старался развить талант каждого педагога с учетом педагогических и индивидуальных данных и наклонностей. Мне казалось, что в разумно устроенном коллективе различные дарования могут лишь дополнить друг друга. Теоретически это так. Что касается практики, здесь все по-иному. Педагог Смола был жестоким рационалистом и, если можно так сказать, антигуманитарием. Волков был прямой его противоположностью: литератор, гуманитарный человек в самом широком смысле этого слова. Они по-разному видели мир, по-разному относились к детям. Я много лет спустя понял: педагогический космос строится на трепетных отношениях взрослых и детей. А из этой трепетности ничего нельзя исключить. Эта трепетность вырастает из глубинных духовных процессов единения ребенка и педагога. Я пытался приблизиться к пониманию этой трепетности…

И именно поэтому у меня возникали внутренние конфликты с Шаровым и другими педагогами.

Наметилось странное противоборство. Двойное, тройное. Я ненавидел Шарова, когда он глумился и над развиваемым мною самоуправлением: «Знаем мы эту демократию!» — и над моим гуманизмом, и над моей попыткой разработать систему ускоренного выравнивания грамотности детей, и над моими занятиями театром, художественным творчеством. Собственно, он поддерживал меня, но всегда с какой-то насмешечкой, с какой-то издевочкой. Шаров учинял детям разносы, игнорируя детское самоуправление и мои методы развития детского достоинства, детского благородства и саморазвития. Были случаи, я, правда, не видел, когда одного из воспитанников Шаров с Каменюкой повалили в конюшне и отстегали ремнем. Самое гнусное, что я по-прежнему испытывал к Шарову симпатию и в открытую ему не возражал. Больше того, когда Шаров разваливал мою методику своими авторитарными мерами, я молчал и никогда не поддерживал Волкова, который один только и не давал Шарову никакого спуску.

Следующее мое противоборство было, как это ни странно, с Волковым. Это противоборство я бы назвал сопротивлением слева. Здесь спор носил в чем-то отвлеченно-философский, а в чем-то предельно приземленный характер.

— Преобразования, не подкрепленные нравственным развитием, обречены на провал, — любил повторять Волков. — Поэтому все силы надо бросить на то, чтобы воспитание было подчинено воспитанию нравственности. Это ленинские слова. А вы не хотите этого. Вы добились того, что детишки стали решать задачки вдвое быстрее, и думаете, что уже достигнут результат. Вы считаете, что если дети поголовно охвачены трудом, спортом, гимнастикой, искусством, значит, уже цель достигнута. Дудки. Гармоническое развитие — это прежде всего гармония с другими людьми, с самим собой, с природой. Мне тут Александр Иванович рассказывал об Оксане Ниловне Пашковой, матери нашей Манечки. О ее душе. О ее удивительном нравственном мире. Она бедна. Всегда была бедна, а делилась всем, что было у нее, с другими. Как воспитать эту острую потребность помогать другим, вникать в чужое горе? Как сформировать потребность в себе творить добро? Как развивать свою собственную душу по законам доброты и красоты?